Аликс де л’Эн - По ту сторону кровати
— Спасибо, до чего приятно слышать!..
— Да ладно, не дуйся!.. Знаешь, мне вообще не понять, что нас с тобой связывает, кроме пятнадцати лет дружбы… Вот скажи, скажи, что у нас общего? Ты всегда была худее меня, это же подозрительно, правда? Может, я и лопухнулась-то с мадам Плантуа только потому, что чувствовала у себя за спиной твою худосочную зловещую фигуру. Точно-точно, если бы не ты, старуха как миленькая взяла бы у меня и этот чертов ошейник… как его… «Невесомость», и вообще всё!..
— Скажи спасибо, что не взяла, потому что с перьями при ее оттопыренных ушах она стала бы похожа на бабушку Астерикса, эта Соня… а ее муж с наслаждением выбил бы тебе все зубы… Не забудь: зубы — это его профессия! Давай раскалывайся — что у тебя там с Юго?
— Да так… ничего особенного… Вчера чуть его не прикончила…
Ариана все-таки продержалась почти два часа, прежде чем выложить подруге, лучшей подруге, все, что произошло накануне. «Лучшая подруга» — детское выражение, но они с Софи никогда не говорили одна о другой иначе. В тридцать пять лет они любили друг дружку так же, как любят в школьном дворе — безусловно, шумно, неустанно. Просто подругам рассказываешь «всё», Софи с Арианой рассказывали друг дружке гораздо больше «всего». И пусть сейчас сердце нашей героини, с одной стороны, раздирало смутное желание сохранить в тайне интимные подробности жизни своей семьи, но с другой-то — некое пьянящее чувство, которое можно… нужно… позарез необходимо разделить только с лучшей подругой, и потому она не смогла колебаться слишком долго.
А главное — ей нужен был совет. Что бы делали женщины без советов подруг? Без этого драгоценного и редкого товара, этого маленького преимущества женской дружбы! Без советов, которые — вроде как россказни бабника с итальянского пляжа — слушаешь весьма охотно, но довериться им не спешишь… Но даже если советчик — не ответчик, как не преминул бы заметить месье Дилабо, отчего не воспользоваться хоть какой подсказкой, правда? Если бы за лучший совет давали «Оскара», Софи Беньон могла бы соорудить у себя на камине целую золотую рощицу из статуэток. Ее советы всегда оказывались точны по форме, обстоятельны, надежны, отмечены печатью благоразумия. Одним словом, кто, как не Софи, — истинный кладезь полезных советов!
Молодая женщина слушала, не прерывая. Терпеливая, в отличие от Арианы, она позволяла собеседнику закончить фразу, и подруга просто обмирала от восхищения перед таким бесценным даром. Среди прочих основных добродетелей Софи Беньон можно было бы еще назвать сдержанность (кто знал Пьера, ее мужа, оценил бы крепость нервов его супруги), изрядную долю фантазии (из продуктов она ела только те, что красного цвета, находя это красивым, а в отпуск ездила только в места, начинающиеся на «М», потому что Марокко, Мавритания, Мальдивы, Милан — все это начиналось не на «П», как Пикардия), а главное — она обладала несравненной чуткостью и деликатностью: разве она не завещала Ариане всю свою — подчеркиваю, всю без исключений! — коллекцию босоножек от Кристиана Лабутена? Разумеется, босоножки куплены на распродаже, но ведь целых двенадцать пар, да так и оставшихся ненадеванными, совсем-совсем новенькими, поскольку создательнице легкомысленных побрякушек не нравились пальцы собственных ног.
Дав Ариане договорить, Софи спросила, а пробовала ли подруга сегодня объясниться с мужем. И да и нет. Она раз двадцать набирала номер мужа, но каждый раз давала отбой. Софи мгновенно сформулировала «квалифицированный диагноз»: хуже всего не то, что Ариана как ненормальная набросилась на невинного супруга, но то, что она чувствует себя абсолютно не способной извиниться. Ариана долго думала и, в конце концов, изрекла:
— Проблема не в Юго. Мне кажется, Софи, я больше не могу вынести такой жизни.
Молодая женщина еще не знала, что полностью солидарна со своим мужем. По крайней мере, в этом.
2
Февраль
Февраль мужа под периной студит,
а жену у печи.
Народная мудростьНаступает во всяком ремонте благословенный момент, когда перегородки вдруг словно сами прорастают из пола, электропровода побегами глициний выбиваются из-под карнизов, батареи расцветают в каждом углу каждой комнаты — вроде весенних свежих рощиц… Вот только в доме 12 по улице Веселого Зяблика ничего подобного не наблюдалось.
Более того, по правде говоря, вместо прогресса тут наблюдался медленный регресс. А иногда и быстрый. «Подготовленные» малярами стены прихожей были словно гигантской экземой покрыты, или генерализованным импетиго, — в общем, выглядели так, будто страдают одним из тяжелейших кожных недугов. Обычно фотографии пациентов с подобными заболеваниями дерматологи хранят в своих кабинетах под замком. Полуразрушенная кухня запросто могла бы служить задником для репортажа о бомбардировках гражданского населения в странах Восточной Европы. Веранда, строившаяся по «особому проекту», все еще представляла собою четыре толстых столба похабного вида, смутно маячивших в невеселом февральском тумане. Хуже того, внезапно решил взяться за дело сантехник, и две недели назад, вернувшись домой с работы, Ариана обнаружила, что все батареи первого этажа сняты. И обрадовалась столь явному продвижению ремонта. Ох, рано, рано она обрадовалась! Время шло, а Гонсальво оставался неуловим. Зато месье Педро огорошил ее поочередно двумя заявлениями: во-первых, час «установки отопительных радиаторов на прежнее место» пробьет еще не скоро, а во-вторых, пора бы оплатить бригаде первую часть ее работы, причем оплата эта выросла уже до 6785 евро (без налогов).
Ну и стало быть, Марсиакам все еще приходилось ютиться в двух комнатах второго этажа, где они разогревали еду в микроволновке, а готовили на портативной газовой плитке, водруженной для равновесия на стеноблоки. Теперь даже рагу из кабачков с макаронами и пармезаном сделалось недоступной роскошью, и семья поневоле перешла на завтраки, обеды и ужины из коробочек, обильно сдобренные кетчупом. Детям, которых поначалу сильно обрадовало такое походное существование, вскоре стало тесно, и эхо их перебранок, отдаваясь от покрытых проказой стен, было слышно даже в гараже.
В довершение девица-хорватка — у нее один только вид этого разоренного дома вызывал недавние и весьма нехорошие воспоминания — предпочла вернуться в Загреб, где, по крайней мере, больше не было «нужда шерстяной носки, чтобы слечь в постель у ночи».
Новостей из бюро по найму нянюшек, которое называлось «Лучшие девушки — за стол и кров» которому было поручено найти замену хорватке, надо было еще подождать, и Ариана решила попросить маму о помощи. Ох, поверьте, не с легким сердцем!
