Сара Сэйл - Жертва азарта
— Тридцать шесть. И поскольку мы подняли этот вопрос, сколько же тебе лет на самом деле? Я знаю, что прошлой ночью тебе был двадцать один год, но это, как я понял, было сделано, чтобы выглядеть солиднее.
Она помедлила, затем отрывисто произнесла:
— Семнадцать.
— Да, тогда тебе многое можно простить, — заметил Джеймс.
— Мне почти восемнадцать, — поторопилась уточнить она. — И я выросла сто лет назад.
Джеймс улыбнулся.
— Когда мне было семнадцать, я еще ходил в школу.
— Но, — очень серьезно добавила Сара, — известно, что женщины взрослеют быстрее, чем мужчины.
Он вовремя вспомнил, что нельзя смеяться над наивностью ранней молодости, и с подобающей случаю серьезностью предложил девушке сигарету.
— Спасибо. — Она поставила локти на стол и с наслаждением закурила, пытаясь восстановить душевное равновесие.
— Нам надо распланировать каждый день, — предложил Джеймс. — Ты должна показать мне так много. Будет очень интересно снова все увидеть.
— Конец недели — твой! — милостиво согласилась Сара. — А после твоего отъезда я собираюсь провести несколько дней с Перонел.
— После моего отъезда?
— Да, когда закончится твой визит.
— Ясно: план в действии. Но, предположим, окажется, что я не собираюсь уезжать?
Она с тревогой посмотрела на него.
— Хорошо, если ты собираешься задержаться дольше, чем до конца недели… Но здесь нечего делать. Это очень скучное место.
Он отодвинул стул и встал, когда услышал голос Софии в холле.
— Напротив, Сара. Я собираюсь остаться здесь значительно дольше, чем до конца недели. Я собираюсь остаться навсегда, — сказал он, с удовольствием наблюдая почти смешное выражение разочарования на ее лице.
До того, как она смогла придумать достойный ответ, в комнату вихрем ворвалась София в развевающемся фиолетовом халате.
— Доброе утро, Джеймс. Ты раскраснелась, Сара. Слишком много выпила вчера? — София посмотрела на Джеймса и поспешно добавила: — Не то чтобы Сара действительно пила, Джеймс, но эти современные молодые люди… А, здесь мистер Графтон. Угощайтесь. О, здесь и Пеппер… Он так умело обращается с яйцами и беконом… раскладывает их на тарелке, я имею в виду… Пеппер…
— Я собираюсь отнести поднос для мисс Чейз, мисс, — сказал Пеппер, но Сара буквально вырвала поднос у него из рук.
— Я сама отнесу, — заявила она. — Я хочу поговорить с Перонел.
— Передай ей, чтобы она не слишком долго собиралась, — попросил Билл Графтон, садясь рядом с Софией. — Я собираюсь уехать около одиннадцати.
— Забавно встретить вас живьем, как говорится, — дружелюбно обратился он к Джеймсу. — Я думаю, никто всерьез не верил в существование опекуна у Салли, даже София… Не так ли, София?
— Ну, — сказала София, широко раскрывая свои круглые голубые глаза, — конечно, я верила! Я имею в виду, что были письма, которые регулярно приходили… Джи. Би. Фэйн… И, конечно, я была с ним знакома, и в конце концов… ну, конечно, я верила в существование опекуна у Сары.
— В существование человека, подписывающего чеки… Но сейчас все изменится, София. Я собираюсь обрести индивидуальность. — Джеймс широко улыбнулся.
— Хорошо, — сердечно заметил Билл. — Вам будет весело с Салли. Она-то уж точно жаждет вашей крови.
Он шумно поднялся и, взяв со стола «Таймс», вышел на террасу, подыскивая себе место на солнышке.
— Мистер Графтон, — заметила София с неожиданной проницательностью, — очень бестактный человек.
Она посмотрела на Джеймса с внезапным любопытством.
— Неужели Сара не знала вчера ночью, кто вы такой? — спросила она.
Джеймс покачал головой.
— Возможно, это была ошибка с моей стороны, — сказал он. — Но она была такой доверчивой.
— О-о… — с сомнением протянула София. У нее уже был опыт доверительных бесед с Сарой. — И что вы о ней думаете?
— Отвечу через неделю или около того, — сказал Джеймс уклончиво.
— Через неделю или около того, — бессмысленно повторила София, затем приободрилась. — Хорошо, давайте все распланируем, — предложила она глубокомысленно. — Как долго вы собираетесь оставаться здесь?
— Я остаюсь навсегда, София, — спокойно произнес Джеймс.
Ее мягкий безвольный рот широко открылся.
— Навсегда?
— Почему бы и нет? Я знаю, что Сара торопится от меня избавиться, но это мой дом.
— Вы правы, — озадаченно согласилась София.
— А вам не кажется — только между нами, — продолжал он более мягко, — что я сейчас здесь нужен?
София моргнула и неохотно признала:
— Да, возможно, это так. Сара становится мне не по силам. — Затем весело добавила: — Очень хорошо, что в доме снова будет мужчина.
Наверху, в комнате Перонел, Сара изливала ей свою душу.
— Я не хочу, чтобы он жил здесь, вынюхивая и все разрушая, — сказала она и смущенно продолжила: — Кроме того, после прошлой ночи…
— Что же такое произошло прошлой ночью? — лениво спросила Перонел.
Сара, лежавшая на кровати свернувшись калачиком, сердито стукнула по стеганому одеялу и призналась:
— Во-первых, я выдала ему почти все свои планы о том, как от него избавиться, поэтому он предупрежден. Если бы я знала, что кто-то хочет от меня избавиться, я бы приложила все силы к тому, чтобы ему это не удалось, а ты?
Перонел улыбнулась, но в ее умных глазах промелькнуло нетерпение. Она обхаживала юных, выходящих в свет девушек, конечно, если у них было достаточно денег, чтобы завести дорогую одежду, но это часто бывало очень скучно и не всегда приносило прибыль. Сара была ее любимицей, но ее детская наивность временами утомляла. Перонел, так же как и Сара, хотела бы иметь рядом бдительного опекуна, контролирующего расходы, но считала, что с Джеймсом можно ладить, если удастся найти к нему верный подход.
— Думаю, что ты рассуждаешь неверно, дорогая, — сказала она. — Ты должна угождать своему опекуну, а не сердить его. Он, возможно, вернулся домой из сентиментальных побуждений. Джеймс достаточно молод, чтобы серьезно отнестись к ситуации с опекуном и подопечной, и достаточно стар, чтобы разделять расхожие идеи о расцветающей женственности. Если мужчина перешагнул тридцатилетний рубеж, не женившись, и получил деньги, он или сбрасывает с себя все путы и становится беззаботным холостяком, или подсознательно жаждет иметь и дом, и жену.
Сара радостно подскочила.
— Это то, что нужно! — воскликнула она. — Это решение! Мы найдем ему жену — милую, разумную женщину, которая будет за ним присматривать, штопать ему носки и читать передовицы в «Таймс».
