Пола Хейтон - Формула счастья
Сейчас, спустя столько лет, Ок-Парк практически стал частью Чикаго, почти сросся с ним, сильно изменился, оставшись при этом уютным и зеленым. Если привести семейную виллу в порядок, перетряхнуть от потолка до фундамента, отличное получилось бы жилье, да только вот кому из братьев это надо? Ни-ко-му! Ему самому, во всяком случае, уж совершенно точно!
Припарковавшись у телевизионного центра, расположившегося чуть в глубине, позади набережной, Тео поднялся на седьмой этаж, арендуемый для себя «Трибуной». Прошелся по узкому коридору. Слева и справа ряд дверей с надписями: «редакторская», «монтажная», «перезапись», «выпуск», «эфир»… Где же кабинет руководителя, подумал Тео и тут же увидел табличку: «Рената Бранч».
Он заблаговременно позвонил и потребовал, чтобы эта дамочка Бранч ждала его на месте. Но ее не оказалось. Взволнованная секретарша, узнав, кто перед ней, виновато извинилась.
— Мисс Бранч сейчас на съемке. Я передала ей о вашем звонке, но она не смогла отменить ее. Если вас устроит, то завтра в это же время…
— Завтра? — Тео сжал челюсти. Черта лысого он будет ждать! Не на того напала! Одно из двух: или Бранч избегает меня намеренно, или пытается тянуть резину, злобно решил он.
— Так, и где же происходят столь важные для мисс Бранч съемки, не на Луне же? — сурово спросил он секретаршу.
— Конечно, не на Луне, но довольно далеко, — пролепетала та в ответ.
— Дорожная карта у вас есть, черт возьми? Я не новичок в Чикаго и не заблужусь, если вы точно покажете место!
Карта нашлась. И, хлопнув за собой дверью, Тео поспешил в путь.
Час спустя Тео продвигался по тому, что никто в здравом уме не рискнул бы назвать дорогой, матерясь про себя и подозревая: секретарша преднамеренно отправила его черт-те куда.
Что за фильм можно снимать в таком проклятом богом месте? В последние двадцать минут он не видел ничего, кроме довольно унылой холмистой местности. Ни одной машины, ни одного живого существа, только сплошная выжженная засухой пыль.
Мотор протестующе заскрежетал, когда Тео направил машину по сухому руслу, усеянному камнями. На подъеме он сильно газанул, боясь, что мотор заглохнет, и буквально вылетел из низины на крутой взгорок. А тут, тут — откуда ни возьмись — белая лошадь с седоком. Чудом они избежали столкновения.
Не будь Тео столь опытным водителем, быть беде. Завизжали тормоза. Автомобиль пошел юзом и, проламываясь сквозь колючий кустарник, с отвратительным визгом замер в дюйме от огромного валуна. Двигатель кашлянул раз, второй и замолк.
Прошла, кажется, целая вечность, прежде чем Тео выключил зажигание. Придя в себя, он снял солнцезащитные очки, расстегнул ремень безопасности и тут же выскочил из кабины. Прямо перед ним медленно поднимался с колен наездник.
— Черт, парень! — выругался Тео, бросаясь к нему. — Ты в порядке?
— Вроде ничего, — ощупывая себя, отозвался тот. — А вы?
Тео засмеялся, но его смех скорее был похож на карканье вороны.
— Если не считать дрожи в коленях.
Наездник оглянулся по сторонам — облако пыли — вот все, что осталось от ускакавшей лошади.
— Он дал деру, теперь поди его поймай, — с несчастным видом произнес парень.
— Мне очень жаль. Я не видел вас до последней секунды…
— Что значит не видели?
Тео обернулся. Из толпы, стремительно возникшей, будто из-под земли, к нему обращался энергичного вида мужчина в эспаньолке и тонкой щеточкой усов под гневно дрожащими губами.
— Вы что, ослепли?
— Послушай, приятель, — рассердился Тео. — Я уже сказал, мне очень жаль.
— Что здесь происходит? — раздался властный голос.
Сквозь толпу стремительно протиснулась женщина. По крайней мере, Тео принял ее за женщину. Трудно сказать. Широкополая шляпа прикрывает волосы и большую часть лица в солнцезащитных очках; безразмерная рубашка цвета хаки и потерявшие форму джинсы. Единственное, чего не скрывает это чудище гороховое, — так это ярость.
— Ну? — Женщина отстранила типа в эспаньолке и, уперев руки в бока, уставилась на Тео. — Откуда вы взялись, черт бы вас побрал?
Только тут, оглядевшись, Тео позади толпы заметил камеры, микрофоны и кучу другого оборудования, названия которого даже не знал. Так он же угодил прямо туда, куда надо! Это «Трибуна» ведет свои съемки. Интересно, где же сама Бранч? Разгневанная фурия в шляпе, скорее всего режиссерша. Или режиссер — усатый в эспаньолке? А она какая-нибудь ассистентка?..
— Тут произошел небольшой инцидент, — вежливо сказал Тео. — Ничего страшного, уверяю вас.
— Ты в порядке? — Женщина обернулась к отряхивающемуся от пыли наезднику.
— Угу.
— Конь не пострадал? — с тревогой спросил усатый.
— Нет, Чес, просто он ускакал, и все.
— Вот видите! — спокойно произнес Тео. — Это не причинило никакого вреда.
И нечего паршивому режиссеришке Чесу заламывать картинно руки, подумал он про себя.
Рената Бранч, сердито глядевшая из-под шляпы, думала совсем иначе. Чес уже четырежды переснимал сцену, потратив кучу пленки, и каждый раз все кончалось одним и тем же: он поглаживал свою смехотворную эспаньолку, качал головой и решительно говорил: придется переснимать эпизод с лошадью снова.
Сегодня она рассчитывала, что своим присутствием мобилизует труппу. Хватит Чесу возиться, хотя он прав — по сюжету сцена с лошадью очень важна.
Ради этого Рената даже отложила встречу с представителем семьи Анджеров на завтра, чего, скорее всего, не надо было делать. Натурные съемки — дорогостоящее удовольствие, а в этот раз, вроде, все шло как надо, если бы кадр не испортил посторонний.
— Вы хоть представляете, что наделали?
Тео пожал плечами.
— Послушайте, могло быть хуже, если бы у наездника и водителя разом отказали тормоза.
— К черту шуточки!
— Послушайте, леди. — Тео начал терять терпение.
— Оставьте ваши «послушайте»! — Рената сорвала с головы шляпу и похлопала ею по бедру. Ее волосы рассыпались по плечам золотым потоком. — Почему вы не снизили скорость, когда подъезжали?
— Подъезжал к чему? — усмехнулся Тео, стараясь не пялиться на гриву ярких, напоминавших цвет подсолнуха, локонов, никак не вязавшихся с общим обликом женщины. Хотя сейчас, вынужден был он признать, не такая уж она и бесформенная. Угадывались высокие груди под безразмерной рубашкой, чувствовался намек на узкую талию, привлекательно округлые бедра и длинные ноги, упрятанные под чудовищными потертыми джинсами…
— Подъезжали к съемочной площадке, вот к чему!
— Послушайте, я не видел ничего, кроме пыли, пока ваш чертов конь чуть не врезался в меня.
