Рейн Салури - Как
Обзор книги Рейн Салури - Как
Рейн Салури
Как
Десять историй про Анне и Кадри
Как играть в дом
— Давай, поиграем во что-нибудь, — сказала Анне, и Кадри сказала в ответ:
— Ну, давай.
— Во что бы нам поиграть? — спросила Анне, и Кадри на минутку притихла, и они обе задумались.
— Можно поиграть в дом, — сказала Анне. Но Кадри заявила, что эти игры в домашние дела ей уже надоели.
— Ну, этот дом будет не то чтобы совсем дом, а просто такой домишко, где на окнах висят рваные занавески, — сказала Анне.
— Совсем-совсем старые и рваные! — спросила Кадри.
— Да, и окна выбиты, и ветер колышет эти занавески, как флаги, — сказала Анне.
— А двери тоже поломанные и дырявые!
— Да, и двери дырявые и висят так косо.
— И крыльцо тоже развалилось, и на него страшно ступить!
— Немножко страшно, вдруг нога провалится.
— И труба тоже старая, такая, что порой по крыше катятся кирпичные черепки и собака не сможет спокойно полежать на завалинке!
— Да, и сама крыша такая дырявая, что дождь протекает насквозь, и в комнате надо ставить на пол тазы.
— А печка так развалилась, что если затопить — дымит ужасно!
— Да, но это ничего, ведь окна выбиты, и весь дым выйдет на улицу.
— И двери тоже все время открыты.
— Двери до того уж развалились, что вовсе не закрываются.
— А когда очень сильный дождь, тогда и от тазов мало толку, все насквозь протекает, и все вещи мокрые.
— Да, все книги мокрые, и одеяло мокрое, так что и спать негде.
— Такое мокрое, что его надо выносить во двор и несколько дней сушить на веревке!
— Да, а потом снова начнется дождик, и одеяло так никогда и не просохнет.
— И всегда одеяло насквозь мокрое-премокрое и так и висит на веревке.
— И собака на дворе такая мокрая, что хоть вешай ее на веревку, если бы солнце светило!
— Да, и лошадь мокрая, и с нее капает, как с одеяла и собаки.
— А лошадь такая старая и усталая, что стоит на одном месте и только ушами шевелит.
— Да, и она такая старая, что скоро умрет.
Они снова немножко помолчали, подумали о старой лошади.
— Эта лошадь стоит под старой яблоней и не хочет уходить! — спросила Анне.
— Да, и яблони такие дряхлые, что на них не растет ни единого яблочка, а потом яблони спилят и сожгут, — ответила Кадри.
— И когда их будут жечь, печка с грохотом развалится, — решила Анне.
— И огонь попадет в трубу, и крыша загорится, — сказала Кадри.
— Тогда надо поскорей разобрать крышу.
— И стены обвалятся, и ничего-ничего не останется.
— От целого дома ничегошеньки не останется.
— А лошадь к тому времени умрет!
— Наверно. А собака еще будет и уже не станет бояться спать на завалинке.
— Потому что крыши-то ведь нет.
— И ничего нет.
— Раз так, то что же получается из нашей игры! — спросила Анне, и Кадри ответила, что можно придумать другой дом.
— Где все было бы целое и чистое, — предложила Кадри.
— Ну, тогда давай строить такой новый дом, — сказала Анне.
Они начали строить дом из стульев, и из лошади-качалки, и из коробок и при этом пели такую песенку:
Дом у нас ужасно старый,
В дырках окна-двери.
И придумать мы не можем,
Что нам с ними делать.
Ля-ля-ля-ля, ля-ля-ля-ля!
Пес боится спать под крышей,
Я боюсь крыльца.
Им пришлось очень торопиться со строительством нового дома, потому что мама Анне обещала через два часа зайти за ней, а им хотелось немножко пожить в своем новом доме.
Как ходить гулять
Впереди снова был длинный день. Утром Кадри сказали, что попозже она пойдет с Анне гулять. Но именно в этот день Анне со своей мамой поехала в деревню навестить больную бабушку, а тут еще и дождь пошел. И Кадри пришлось весь день сидеть дома одной, а оставаться одна она не любила.
Кадри немного поиграла в своей комнате и просмотрела три книжки, но на часах еще даже двенадцати не было. Двенадцать бывает, когда обе стрелки сходятся наверху. Сейчас мог быть какой угодно час, но только не двенадцать.
В двенадцать с работы позвонит мама и спросит, как идут дела. Кадри ответит, что Анне нет дома и что идет дождь. Тогда мама скажет, чтобы Кадри была хорошей девочкой и поиграла одна. Но ведь она уже играла.
«Я уже наигралась», — скажет Кадри в телефонную трубку, и тогда мама посоветует ей чем-нибудь заняться.
Рассчитывать на такой звонок нельзя. Придется все-таки самой что-то придумать, который бы час ни был.
— Я немного погуляю, — сказала сама себе Кадри.
— Я буду делать маленькие-маленькие шаги, тогда на гулянье пойдет больше времени.
Она медленно, маленькими шажками, вышла из комнаты и закрыла за собой дверь. Дверь сделала «пи-и-у».
Кадри засеменила к ванной, половицы скрипели. Лампу она не стала зажигать, потому что в газовой колонке горел фитиль и давал немного света. В ванной комнате было тепло и чуточку страшно, в углу что-то гудело. Это шумела водопроводная труба, а шума воды она давно уже не боялась. Когда была маленькой, тогда, правда, боялась.
Переминаясь с ноги на ногу. Кадри постояла перед ванной, а затем быстро вышла. Теперь она отправилась на кухню, и кухонная дверь тоже сделала: «пи-и-у».
На кухне жужжал холодильник и булькала раковина.
Газовую плиту дети не смеют трогать, это Кадри знала.
Ножницами играть нельзя, это она тоже знала.
Там она сняла тапочки и залезла в постель. После большой прогулки надо отдохнуть, сказала она себе и положила голову на подушку.
Как варить суп
— А теперь давай готовить, — сказала Анне, а Кадри сморщила нос и сказала, что гораздо интереснее было бы сварить настоящий обед. Суп, студень или еще что-нибудь.
— Нам же не позволят, — сказала Анне.
— Моя мама говорит, что я еще успею в своей жизни наварить обедов. Когда я выйду замуж и муж будет приходить с работы голодный, и дети будут кричать и все время просить есть, — сказала Кадри.
— Я ужасно люблю есть, — вздохнула Анне. — Потому я и толстая.
— Подумаешь, ну и будь толстой, — махнула рукой Кадри. — Давай придумывать кушанья.
Анне задумалась.
— Если б я написала поваренную книгу, то включила бы в нее рецепт своей ухи, — подумав, сказала Анне.
— Все бы прочитали «Уха», а дальше было бы так: нарисуйте на бумаге рыбу, в точности как окунь, конечно, если вы хотите варить уху из окуня. Затем идите на берег реки или озера и ждите, когда окуни приплывут посмотреть ваш рисунок. Как только рыба будет у вас в руках, начинайте варить уху, как обычно варят уху, и варите столько, сколько вам захочется.
Пока Анне говорила, Кадри грызла ногти, а потом сказала свой рецепт.
— Уху можно варить, как обычно варят уху, а можно варить ее и по-другому. Проще всего рыбу поймать так: если какой-нибудь знакомый, отец, дядя или сосед пойдет на рыбалку, надо крикнуть ему вдогонку: не забудь передать рыбе привет, если увидишь ее! И так надо делать каждый раз. В конце концов рыбы так привыкнут к твоим приветам, что сами будут приходить и здороваться. Но тогда может случиться, что ты и не захочешь варить суп из таких хороших друзей, — сказала Кадри.
— Гораздо проще сварить суп из помидоров, — сказала Анне. — Надо только пойти на рынок и купить много-много помидоров. Столько, чтобы хватило. И землю надо купить, если только ты живешь не в деревне, где земля все равно есть. И если на городском рынке вообще землю продают. Если помидоры красные и спелые, самое умное сразу же их съесть, а семена посадить в землю. Когда же вместо съеденных помидоров вырастут новые, их будет уже гораздо больше и тогда их обязательно хватит и на суп.
— А еще лучше сварить суп из бабочек, — заметила Кадри, и теперь Анне выслушала ее рецепт:
— Когда увидишь, что на небе радуга, лучше всего подать на стол суп из бабочек. Для этого надо найти бабочек с крылышками всех цветов радуги, а ловить их можно только, когда в небе радуга. Иначе нельзя будет сравнить цвета крылышек бабочки с цветами радуги. Лучше всего, если после того как сваришь суп, бабочки останутся целы и невредимы, тогда можно поставить кастрюлю на стол и сказать: «Пожалуйста, вот вам суп из бабочек!» И после того как снимешь с кастрюли крышку, бабочки разлетятся по комнате. И тогда уже не важно, есть ли еще в небе настоящая радуга или нет. В комнате и так будет полно маленьких радуг, и все будут сыты.
Анне выслушала все это и засмеялась.
— Мой папа однажды съел много супа из бабочек, а потом пошел в баню и никак не мог понять, почему все смотрят на его живот и смеются, а в его животе было столько супа, что все цвета радуги стали видны. И ему пришлось долго тереть себя щеткой, прежде чем он отмыл живот.
