Blayne Cooper - Дорога до Глори
Она оставила Ли плачущей на коленях в грязи. За спиной у любимой она позволила себе расплакаться. Арджи могла слышать о любви при жизни – а после жизни – привести себя в порядок, стряхнуть с себя пыль, и вернуться к грузовику.
Ли постояла немного, вытерла щеки рукавом, сбитая с толку и злая сквозь слезы. Она медленно повернулась и посмотрела, как Арджи приближается к кафе. – Можешь идти в ад, Арджи, – прокричала она.
Арджи продолжила идти, даже не вздрогнув от слов. До того, как она шагнуть на крыльцо, она повернула голову назад за плечо. В это время Ли забралась в грузовик и включила зажигание. – Я уже там, Ли Мэтьюс. – Она продолжила смотреть, когда Ли надавила на педаль газа, поднимая огромное облако пыли в небо, и исчезла. – Береги себя, любовь моя. Я буду по тебе скучать.
За шестьдесят лет накопленное чувство обиды забило ключом. Арджи сильно топнула по крыльцу, зная, что произойдет. Она почувствовала, как мир завращался, грудь сдавила невероятная тяжесть, и полностью потемнело.
Она не чувствовала, как заботливые руки Пита и матери кладут ее на землю. Они пытались облегчить ее короткое путешествие назад из жизни туда, что за ней. Но как всегда это та поездка, которая может быть предпринята только в одиночку.
Кэтрин посмотрела на помятую одежду Арджи, затем на черный пикап весь в осколках. В ту же секунду большой кусок стекла со стороны водительского сиденья упал в грязь. Она напряглась. – Питер, – повернулась к грузному мужчине с обвинением в глазах, – почему ты не сказал, что в этой даме – водителе грузовика течет ирландская кровь? – Она могла убить Арджи!
***
– Плати, лузер. – Белка, ворча, просунула голову в их гнездо.
– Как? – Он подбросил лапки в воздух. – Как это могло случиться? У человека потемнее рост за метр восемьдесят, а в маленькой – восемнадцать килограмм. – Это был последний раз, когда я ставил на женщину. – Но это было верное дело. На автостоянке напротив парка самая крупная женщина всегда побеждает, – пожаловался он, шлепаясь на кровать. – Конечно, кроме тех, у кого действительно длинные волосы или из Нью-Джерси. Это единственные вещи, которые являются козырем перед весом! Все это знают!
– Не правда. Размер не имеет значения.
Он посмотрел вниз на себя, а затем на нее с надеждой.
– Кроме кое-чего.
Белка посмотрела сердито и скрестила ноги.
– Ну? – она вытянула лапу. – Ты же не собираешься увиливать от оплаты?
– Конечно, нет! – Соврал он. Бельчонок сделал вид, что высматривает желудь в мягкой траве у кровати. – Я заплачу в другой раз. – Пробубнил он. – Мне сейчас нечем заплатить.
– Что? – Взревела жена.
– Ты слышала, – Он почесал ляжку. – Как ты видишь, я не мог выходить на сборы несколько дней. Белка втянула воздух между клыками. Это было, конечно, правдой. Супруг провел последние три дня в постели с таинственным зудом. Это был просто ад. От своей злой шутки она попала как паук в свою паутину. Но она выучила этот урок раз и навсегда. Черт побери. Больше никогда! В следующий раз она убедится в продовольственных запасах в первую очередь.
– Что ты собираешься делать?
Она присоединилась к бельчонку на кровати. Проявляя жалость, она почесала ему спину, которая уже покрылась коротким мягким рыжим мехом. – Что ты имеешь в виду?
– Я имею в виду, – его затрясло, – я не могу взять на себя руководство! – Крошечные слезки побежали из глаз. – Я помню, как сказал, что с этого момента собираюсь. Но… это слишком сложно, чтобы выносить. Давление! Требования! Ожидания! Жертвы!
– Все, что ты сделал – лежал в кровати целых семнадцать часов.
– Знаю, – жалостливо сказал бельчонок. – Но я думал все это время.
– Тебе от этого плохо?
– Ты думаешь?
Белка задумалась на секунду. Она предполагала, что болезненный, как будто измученный от запора, взгляд на его мордочке был похмельем от пива. Но боль от думания, столь обычная у мужчин, вполне другая возможная причина.
– Я не современный мужчина. Нет. – Продолжал убеждать он.
Она вздохнула. – Ну, по правде говоря…
– Пожалуйста, давай вернемся к нашим основным семейным ролям? Я – мужественный кормилец семьи, заставляющий трепетать твое холодное черное сердце. А ты – верная жена, интригующая и удивительно организованная хозяйка.
– Я действительно преуспела в интригах, и я организованная.
– А кто мы такие, чтобы ставить под сомнение вечную свободу Мясного рулета? – закричал он.
Белка должна была признать. – Два из трех не так уж плохо.
– Точно.
– Но почему я? – Ей никогда не хотелось терять мантию силы. Фактически, она бы забыла о его словах, но было слишком смешно, чтобы игнорировать.
– Я теряю чувство собственного достоинства. Уже не знаю, кто я такой. Плыву по течению в море неопределенности.
Глаза белки немного расширились. Неужели он как-то умудрился нажраться пива без ее ведома? Как он мог ей не предложить?
Он смахнул слезы, чувствуя, что белка сдает позиции. – Выбор гендерной роли – это не то, к чему белка может приспособиться через день или неделю. Требуются годы супружеского общения и взаимопонимания. Если все делается наоборот, то это может разорвать саму ткань беличьего общества, не говоря уже о нашем браке.
– Ты просто не смог бы придумать план, как нас спасти от кошки, – сказала она с пониманием.
– Вот именно!
***
Пит смотрел, как Арджи подпирает высокую лестницу к вывеске. Она сказала не много с тех пор, как вернулась, а настроение ухудшалось с каждым прошедшим днем. Он знал, что она была уязвлена и расстроена, но понятия не имел, как облегчить боль друга.
– Я могу чем-нибудь помочь? – Спросил он, когда Арджи поставила лестницу, с новой лампочкой в руке.
– Нет, спасибо.
Пит поддержал лестницу, когда она полезла наверх. – Фитс, ты не можешь все держать в себе. Ты знала, что твое время с Ли ограничено.
– Я не хочу об этом разговаривать. – Она продолжила свое занятие, выкрутила перегоревшую лампочку и положила ее на край вывески.
Пит прокричал. – Твоя мама беспокоится о тебе.
Арджи нахмурилась и дотронулась до пряди волос за ухом. – Моя мама беспокоится слишком много. – Она вытащила другую перегоревшую лампочку и улыбнулась без намека на веселье. – Это меня не убьет.
– Перестань так говорить снова и снова. Арджи, это даже не смешно.
– Конечно. – Она посмотрела на Пита. – Ли будет в порядке.
– А с тобой? Вечность слишком длинна, чтобы о чем-то жалеть.
Одна из лампочек приржавела к месту. Арджи выругалась, когда та лопнула в руке при попытке выкрутить, и поранила ладонь. – Уверена, что привыкну, – ответила она кратко. Она быстро прикрутила новые лампочки, собрала старые и спустилась по лестнице. Внизу она вытерла руки о тряпку. – Удивительно, как мы можем привыкать ко всему, если это необходимо.
