Люси Гиллен - Крылья любви
— В моем возрасте? — В его словах ей снова почудился какой-то намек, и она, рассердившись, впервые посмотрела на него пристально.
Вероятно, он был старше, чем она подумала сначала. В его черной шевелюре хватало седых волос, особенно немного повыше ушей. Но, глядя на крупные черты его загорелого лица, было трудно определить возраст. А по его глазам не поймешь вообще ничего. В их уголках виднелись морщинки, но их вполне можно было объяснить длительным пребыванием под яркими лучами солнца. То же самое относилось к его сильному загару. А судя по его движениям, он был молод.
Он улыбнулся ей с противоположного конца небольшого стола, как будто с легкостью прочел ее мысли.
— Наблюдательный взгляд художницы, — констатировал он. — Чувствую себя так, как будто меня раскладывают на части.
— Я только пыталась понять, что дает вам право говорить о моем возрасте так, как будто мне примерно лет пять, — сказала она, и он мягко засмеялся в ответ, как будто услышал именно то, что ожидал.
— Я бы сказал, примерно лет пятнадцать. — Она ничего на это не ответила, и тогда он спросил: — Я прав?
Дерин пожала плечами:
— Трудно сказать.
Он пристально смотрел на нее секунду или две, от этого пристального, почти нежного взгляда ей стало очень не по себе.
— Я бы подумал, что вам примерно… лет двадцать, — предположил он, явно рассчитывая, что получит ответ. — Не так ли?
— Мне достаточно много лет, чтобы сердиться, когда мне задают вопросы о возрасте, — отпарировала она, и он снова засмеялся.
— Это привилегия дамы, — уступил он, приканчивая остатки своей порции. — Но, вероятно, раз вы не хотите отвечать, это означает, что вы старше, чем выглядите.
— Мне двадцать три, — поспешно ответила она, не желая, чтобы он принял ее за тридцатилетнюю кокетку.
— Значит, тринадцать лет, — констатировал он. — Это все-таки позволяет мне заботливо к вам относиться, как вам кажется?
— Мне не кажется ничего подобного. — По ее мнению, он нисколько не напоминал ее пожилых, довольно уравновешенных дядюшек, и она совершенно не желала завязывать с ним каких бы то ни было отношений, даже если речь шла только о заботе.
Он вздохнул и покачал головой, откидываясь на спинку стула:
— Я никогда в жизни не встречал таких необщительных молодых созданий, как вы. Совершенно не хотите идти со мной на компромисс, верно?
— Не понимаю, зачем мне это надо, — заявила Дерин. — Вы здесь, в конце концов, только потому, что я позволила вам остаться. И я не обязана в придачу относиться к вам с дружелюбием. — Она посмотрела из-под ресниц на его свежевыбритый подбородок и вспомнила, что недавно он был покрыт густой щетиной. — Кстати, — добавила она, очень осторожно разрезая пополам кусок бекона, — рядом с летним домиком есть кран. Не знаю, работает ли он до сих пор или нет, но это довольно легко выяснить.
Он поднес к губам чашку крепкого черного кофе и улыбнулся, глядя на Дерин поверх нее.
— А если работает, — предположил он, — мне придется мыться холодной водой, в то время как вы станете купаться в горячей воде из чайников. Вы слишком добры.
— Вряд ли это можно назвать необычайной роскошью, — отпарировала Дерин. — Но вы же не думаете в самом деле, что можете приходить сюда каждое утро и принимать ванну.
— Я не беспокоюсь насчет купания, — заверил он. — За последние несколько лет я довольно часто обходился без этой роскоши и до недавних пор даже купался в реке. Но я надеялся, что могу, по крайней мере, хоть немного понежиться в горячей воде теперь, когда снова вернулся к цивилизации. Однако, — он пожал плечами, — мне совсем не трудно снова купаться в холодной воде, если вам так больше нравится.
— Я…
— И оставайтесь при своем мнении, — перебил он ее, криво улыбаясь. — Мне бы совсем не хотелось, чтобы вы вели себя со мной очень мягко и женственно. Продолжайте, как и раньше, проявлять бессердечие, я к этому уже привык.
Дерин, как правило, нельзя было назвать недружелюбной, и она почувствовала себя немного виноватой. А его готовность обходиться только холодной водой почему-то заставила ее почувствовать себя еще хуже. Закусив губу и нахмурив брови, так что между ними залегла морщинка, Дерин начала обдумывать, как взять обратно свои слова, хотя бы отчасти.
— Я… я вовсе не имела в виду, что вы должны дойти до такой крайности, — промямлила она.
— Не имели в виду?
— Нет. — Она подняла глаза и встретилась с таким пристальным и заинтересованным взглядом, что просто не знала, куда деваться. — Пожалуйста… пользуйтесь кухней. В конце концов, воды нам хватит, а согреть ее можно довольно быстро.
— Как вы внезапно смягчились, — заметил он, пристально ее разглядывая. — Вы уверены, что я не подкараулю вас в ночной рубашке в самый неподходящий момент?
Она покачала головой:
— Я об этом позабочусь. Буду спускаться и готовить себе чай, а потом оставлять вас на кухне, как сегодня утром. Только не стану снова открывать дверь после того, как вы закончите, пока не приму ванну и не оденусь. Так что не возвращайтесь к завтраку слишком рано, вот и все.
Он снова улыбался.
— Клянусь честью скаута, — пообещал он. — Я дождусь, пока вы выпьете чаю, вымоюсь сам и так далее, потом снова оставлю вам кухню. — Он протянул руку. Секунду поколебавшись, она осторожно ее пожала. — Перемирие, — мягко объявил он, и Дерин инстинктивно улыбнулась.
Как пришлось признать Дерин по прошествии двух дней, нежданное вторжение вызвало меньше неудобств, чем она предполагала сначала. То есть двуногий гость создавал гораздо меньше проблем, чем она думала. Но поведение пса было просто угрожающим. Его явно почти ничему не обучали. Он гонялся за птицами и за всей остальной живностью, безо всякого исключения. Он был большим и шумным. Дерин очень хотелось невзлюбить этого пса, потому что из-за него ей почти никогда ничего не удавалось сфотографировать. Однако невзлюбить этого большого, энергичного и очень дружелюбного Лабрадора оказалось нелегко. И она обнаружила, что ей почти приятно видеть его рядом с собой. Казалось, он к ней привязался, хотя она подозревала, что он готов подружиться со всем миром, имей он такую возможность. Насколько ей удалось выяснить, он отзывался только на кличку Пес.
Но его привычку гоняться за птицами Дерин считала явным недостатком, несмотря на его прекрасный характер. Именно это она сказала его владельцу однажды вечером за ужином.
Дерин вовсе не считала себя виртуозным кулинаром, но простые блюда удавались ей весьма неплохо. А в это время года она питалась главным образом салатами, так что готовить ей почти не приходилось. Казалось, Доминика Грегори вполне устраивает предложенная ею диета. Как бы то ни было, он всегда ел с большим аппетитом. Интересно, думала она, последние несколько лет он все время ел грубую пищу и его туалет был примитивным? Он в целом оставался для нее загадкой, хотя ни за что на свете она не согласилась бы, чтобы он узнал, что интересует ее.
