Никки Логан - Друзья навсегда
После ее слов он на два шага отошел от косатки. Он не хотел прикасаться к животному, которое могло почувствовать его злость.
— Возможно, такой ответ сгодился бы, пока мы были детьми, Бет, но после того, как ты ушла, многое изменилось. Я больше не робкий мальчик.
Она казалась шокированной:
— Ты никогда не был робким, Марк. Ты всегда прямо говорил о том, чего хочешь.
«Не всегда».
Он постарался побороть свой гнев и взять эмоции под контроль, потом вернулся к косатке.
— Классно сказано!
— Ты мне не веришь? — Она покраснела сильнее. — Я лишь хочу, чтобы ты простил меня за то, что я сделала.
— Ага, вот мы и добрались до сути. Итак, помимо принятия твоего извинения, я должен тебя простить? Что это такое? Программа «Двенадцать шагов»? — С подобными маневрами ему приходилось сталкиваться, общаясь со своей матерью. — Как стать хорошим для всех тех, кому вы испортили жизнь?
На этот раз от косатки отпрянула Бет. Марк наклонился вперед, будучи слишком сильно поглощен работой, чтобы увидеть, как расширились глаза Бет.
— Под каким пунктом я значусь в твоем списке?
Глаза Бет сверкнули. Это было и красиво, и одновременно устрашающе.
Теперь, когда он добился своего и обидел ее, все оказалось совсем не так, как он рассчитывал, строя планы мести в семнадцатилетнем возрасте.
Бет поднялась и уставилась на него, слегка наклонив голову:
— Спасибо, Марк. Мне действительно стало легче.
— Что? — спросил он, хмурясь.
— В моей памяти ты оставался прежним Марком — тем, который был нежен и обходителен с людьми. Мне в самом деле очень хотелось встретиться с таким человеком. Но новый Марк оказался язвительной свиньей, и мне стало намного легче, ибо незачем ломать голову из-за всякой ерунды.
Он фыркнул:
— Можно подумать, ты знаешь историю моей жизни!
Она покачала головой, смотря на него с отвращением:
— Ох, я прямо громко рыдаю…
Бет была единственным человеком на планете, который когда-либо разговаривал с Марком с такой беспощадной прямотой.
— В последний раз, когда я тебя видел, Бет, ты хотела только одного — чтобы я с тобой попрощался. Ну, ты своего добилась. Не обманывай себя и не думай, что все эти годы я страдал и надеялся вернуть тебя. Ты преподала мне хороший урок. Он подготовил меня к вступлению в реальный мир. Благодаря ему я преуспел в учебе и в жизни.
Бет заставила свое уставшее тело поднатужиться и облила водой всю косатку, не сводя взгляда с Марка:
— Отлично. Вот что я тебе скажу, Марк. Я сожалею о том, что обидела тебя, пока мы учились в средней школе. Я приняла неверное решение и пожалела об этом. Я приношу извинения за то, что отказалась от наших планов по поводу университета, и за то, что могла как-то повлиять на твое решение там учиться…
Он внутренне сжался от боли:
— Не льсти себе.
Она упорно продолжала:
— Но больше всего я сожалею о том, что решила тебя разыскать и пришла к тебе сегодня. Ибо до настоящего времени я считала тебя неким символом, который хранила в душе. Символом того, что я хотела в тебе видеть, — ум, лояльность, щедрость. Многие годы я хотела быть похожей на тебя. Но наконец я узнала правду. Несмотря на наращенные мускулы, ты всего лишь злобный, раздраженный, маленький человечек по имени Маркус Дунканнон. И я трачу зря свою энергию на то, чтобы переживать такие неприятные эмоции. — Она выпрямилась и огляделась. Ей следовало сбежать отсюда, но бросить косатку она не могла.
Марк моргнул, глядя на Бет. Ему было совершенно нечего ответить на ее эмоциональное высказывание. При словах Бет о том, что многие годы она помнила о нем, его пульс участился. У него пересохло во рту, и ему показалось, что сердце подпрыгнуло к горлу.
Смешно. Неприемлемо. Ее слова прожигали его мозг.
Они мрачно смотрели друг на друга, тяжело дыша. Затем Марку расхотелось с ней состязаться.
— Не надо эффектных речей, Бет. Скажи мне о том, что ты на самом деле чувствуешь.
Она вперила в него взгляд, но не смогла сдержать едва заметную улыбку:
— Я потратила десять лет, но научилась говорить то, что думаю. Теперь я не хожу вокруг да около.
— Насколько я помню, у тебя никогда не было проблем с самооценкой. Ты всегда была нахальной, постоянно рвалась в бой со мной. Со всеми.
«Но особенно со мной…»
Прежние дни были одними из самых лучших в его жизни. Десять лет назад Марк Дунканнон и Бет Хьюз были одним целым.
Она искренне и страдальчески на него посмотрела:
— Я не считаю это своими достоинствами, Марк. Быть восторженным последователем не одно и то же, что решать самой за себя.
Он фыркнул:
— Ты пытаешься сказать мне о том, что была невинным сообщником? — Марк не был готов иметь дело с еще одной женщиной, которая обвиняла в своих проблемах всех вокруг.
— Я была добровольным сообщником. Я жила для того, чтобы ввязываться с тобой в неприятности. Я полностью соглашалась с любой безумной идеей, которая приходила тебе в голову.
— Тогда что…
— Я не научилась требовать того, что хочу, и ставить себя на первое место.
— Только не говори мне… Ты ведь выработала это умение как раз перед окончанием школы.
Она пристально на него посмотрела:
— Мне потребовалось на это десять лет.
Марк выдохнул:
— Ладно. Пока я наслаждаюсь нашим путешествием в прошлое, косатке это не помогает. Я хочу, чтобы ты продолжала поливать ее водой. Я собираюсь кое-что попробовать… — Он выбрался на берег.
— Подожди! Что ты задумал?
— Увидишь.
Бет нервно переступила с ноги на ногу:
— Нет, я… Ты долго?
— Вероятно, а что?
— Мне нужно… — Она огляделась. — Ну…
До Марка дошло.
— О… А! Ну, ты в океане. Не стесняйся.
Она смерила его взглядом:
— Я не буду писать в воду до тех пор, пока ты тут стоишь. И пока тут лежит косатка.
— Куда, по-твоему, писает косатка, Бет?
— Я не косатка!
— У тебя что, стыдливый мочевой пузырь?
— Ты только все усложняешь, Марк. — Она стала осматривать берег в поисках альтернативы.
— Скажу заранее, что в дюнах небезопасно. Там водятся змеи. Выше по берегу начинается открытая местность, и, вероятно, нам будет безопаснее держаться вместе. Кроме того, плавание тебя освежит.
— О боже… — Она еще раз в отчаянии огляделась, словно от ее сильного желания на пляже мог материализоваться переносной туалет.
Марк стиснул зубы, чтобы не рассмеяться:
— Перестань, принцесса. Когда это ты стала такой церемонной? Чем скорее ты нырнешь, тем скорее все закончится.
— Ты смеешься надо мной?
