Энн Макалистер - Однажды приедет принц...
Деметриос Савас был ее слабостью…
«А сегодня я ужинаю с Деметриосом Савасом», — подумала Анни и чуть не рассмеялась.
Интересно, как отреагировал бы Джерард, расскажи она ему об этом? Округлил бы глаза от удивления и вежливо переспросил: «Кто это?» А может, он знает Деметриоса? Но, безусловно, он вряд ли придет в восторг оттого, что его будущая супруга собирается поужинать с этим мужчиной.
Толпа вокруг Деметриоса не рассеивалась, а становилась все больше. Бросив взгляд на Анни, Деметриос поднял брови, как будто хотел спросить: «Что мне делать?»
Анни пожала плечами и улыбнулась. Он опять нашел ее взглядом и одними губами сказал: «Такси?»
Девушка кивнула и начала просматривать улицу. Она уже было решила, что нужно вернуться назад в гостиницу, чтобы вызвать такси оттуда, когда из-за угла показалась машина. Она бросилась к ней:
— Деметриос!
Он посмотрел в ее сторону, увидел такси, извинился перед своими поклонницами, улыбнулся на прощание и скользнул за Анни в автомобиль.
— Прости, — сказал он. — Но иногда это превращается в какое-то безумие.
— Я заметила.
— Это — неотъемлемая часть работы, — пояснил он. — И обычно они не помышляют ничего дурного. Им интересно. Я ценю такое отношение. К тому же они платят мне зарплату. Я — их должник. — Он устало откинулся на спинку сиденья. — Когда это касается моей работы, все нормально. Хотя бывает и по-другому…
Водитель, терпеливо ожидавший, когда на него обратят внимание, поймал ее взгляд в зеркале заднего вида и спросил, куда их отвезти. Деметриос повернулся к Анни и спросил:
— Куда мы отправимся? Желательно, чтобы там было спокойно.
— Ты голоден?
— Не очень. Просто нет желания иметь дело с папарацци. Есть какое-нибудь тихое местечко на примете?
— Да. В Соке[2], в старом квартале, есть такое местечко, вдали от туристических маршрутов. — Она изучающе посмотрела на него, что-то обдумывая. — Тебе не хочется ни с кем общаться?
— Я хочу пообщаться с тобой.
— Льстец! Я вот думаю, если ты еще не очень проголодался, может быть, ты не откажешься встретиться с несколькими детьми? Это не папарацци и не журналисты, обычные дети, которые очень хотели бы познакомиться с тобой.
— У тебя есть дети? — изумленно спросил он.
— Нет. Я работаю волонтером в клинике для детей и подростков с повреждениями позвоночника. Я была там сегодня. И обсуждала… ну, на самом деле спорила с одним из парней… он подросток… мы спорили по поводу киногероев.
— Вы спорили по поводу киногероев?!
— Фрэнк может спорить о чем угодно. Ему это нравится. И у него на все есть свое мнение.
— Как и у тебя? — поддразнил ее он.
Анни в ответ улыбнулась:
— Думаю, да. Но я стараюсь не критиковать других. За исключением Фрэнка, — добавила она. — Он любит со мной поспорить. На все, что бы я ни сказала, у него свой, противоположный взгляд.
— Должно быть, у него есть братья? — с оттенком иронии спросил Деметриос.
— У него нет ни братьев, ни сестер.
— Плохо.
— Согласна.
На протяжении двадцати лет Анни была единственным ребенком в семье. После ее рождения мама больше не смогла иметь детей. Она умерла, когда Анни была еще девочкой. И только когда несколько лет назад отец женился на Шарлиз, Анни осмелилась мечтать о братьях и сестрах.
Сейчас у нее три маленьких братика — Александр, Рауль и Давид. И несмотря на то, что Анни по возрасту годится им в матери, она очень радуется тому, что у нее есть братья.
— Фрэнк компенсирует их отсутствие, споря со мной. И я только что подумала, как здорово будет, если я приведу тебя в клинику! Ты наверняка знаешь намного больше о киногероях, чем я, и у тебя будет о чем с ним поговорить. А потом мы смогли бы поужинать.
Анни даже не удивилась, когда Деметриос с улыбкой сказал:
— Почему бы и нет? Поехали!
Невозможно было описать выражение лица Фрэнка, когда они вошли в его палату, до того оно было забавное. От удивления он не смог проронить ни звука.
— Я хочу познакомить тебя со своим другом, — обратилась Анни к Деметриосу. — Это Фрэнк Вильерс. Фрэнк, это…
— Я знаю, кто он такой, — ответил Фрэнк, все еще не веря своим глазам.
Деметриос протянул ему руку.
— Рад познакомиться, — сказал он на французском языке.
Мгновение Фрэнк колебался, но все же пожал руку гостю. Потом осуждающе посмотрел на Анни:
— Ты собралась замуж за него?
— Нет. — Ее щеки пылали.
— Ты же сказала, что уходишь раньше, потому что должна встретиться со своим женихом!
— Он задержался, — быстро сказала Анни. — Не смог прийти.
Она бросила взгляд на Деметриоса. Он в свою очередь вопросительно посмотрел на нее, но, повернувшись к Фрэнку, просто пояснил:
— Поэтому я пригласил ее на ужин.
Фрэнк уселся поудобней и снова обратился к Анни:
— Ты никогда не говорила, что знакома с Люком Сент-Энджи. Я хотел сказать — с ним, — поправился он, его щеки покраснели, как будто он засмущался, что спутал человека и роль, которую тот играл.
Деметриос, казалось, не обратил на это никакого внимания.
— Мы только познакомились, — сказал он. — Анни рассказала о вашем споре. Поверить не могу, что ты считаешь Макгайвера[3] умнее Люка Сент-Энджи.
Анни чуть было не рассмеялась, когда Фрэнк метнул на нее взгляд:
— Разве мог Люк сделать бомбу из тостера, нескольких зубочисток и зажигалки?
— Конечно мог, черт побери! — парировал Деметриос. — Я вижу, нам действительно есть о чем поговорить.
Следующее, что увидела Анни, был Деметриос, сидевший на краешке кровати Фрэнка и споривший с ним.
Они спорили по-настоящему. Сначала об изготовлении бомб, затем о сценариях, актерах и основных сюжетных линиях. Деметриос сосредоточился на разговоре с Фрэнком точно так же, как он сделал это при встрече со своими поклонницами.
Анни поначалу думала, что они проведут в палате Фрэнка самое большее полчаса. Но прошел час, а они все еще что-то обсуждали. Они могли бы спорить до утра, если бы Анни в конце концов не сказала:
— Очень не хочется прерывать вас, но, прежде чем уйти, нам нужно повидаться еще кое с кем.
Деметриос поднялся и сказал:
— Ладно. Мы можем продолжить наш разговор завтра.
Мальчишка изумленно посмотрел на него:
— Завтра? Ты это серьезно?
— Конечно серьезно, — заверил его Деметриос. — За последние годы никого так не волновала судьба Люка.
Глаза Фрэнка сияли. Он посмотрел на Анни, когда они выходили из палаты, и сказал то, что, как она думала, никогда не услышит от него:
