Пола Ру - Забытое счастье
Финн, возможно, не хочет детей, а она хочет. Ребенок станет центром ее маленького мира.
В спальне, вытираясь полотенцем, она раздумывала над тем, что скажет Финну при встрече.
Странно, что он не вел себя заносчиво, не спорил и не ругался с ней, даже в чем-то соглашался. Обычно он не принимал ее точку зрения, отметал все аргументы. Кроме того, он поцелуями и ласками, зная, как они влияют на нее, заставлял ее замолчать.
Алли оделась и посмотрела на часы. Полвосьмого. Есть время для проверки электронной почты, а затем она в последний раз взглянет в глаза своему прошлому.
* * *Алли позвонила Финну и предупредила о своем приезде. У нее созрел план действий.
Музыка грохотала в машине, ветер влетал в открытое окно. Для смелости девушка выбрала композицию Глории Гейнор «Я выживу» и продолжала напевать ее в лифте.
Финн стоял в дверях и ждал ее. Она снова отметила черные круги у него под глазами, взъерошенные волосы и отрешенно-жалостливое выражение лица. Ей захотелось обнять и утешить его.
Он улыбнулся. Она заметила его тщательно отглаженные шорты и знакомую футболку, ее подарок на тридцатилетие. Тогда они занимались любовью на балконе пятидесятого этажа в Лас-Вегасе.
Финн указал на накрытый для завтрака стол. Над тарелками витал приятный аромат.
— Голодна?
— Я не задержусь. — Девушка осторожно прошла мимо него, избегая физического контакта, и направилась к открытым балконным дверям. С улицы доносились шум машин и голоса людей.
Алли глубоко вздохнула и повернулась к Финну.
— Я приехала сказать, что не смогу выполнить твою просьбу.
— Почему?
— По многим причинам. Начнем с того, что я не желаю вспоминать прошлое.
— Я понимаю, это будет нелегко для тебя, — сказал он. — И готов предложить компенсацию.
— Извини?
— Сколько? Сколько стоит твоя помощь?
— Ты решил, что я прошу денег? — Ее щеки вспыхнули, она машинально попятилась назад.
— Подожди. — Он сделал предупредительный жест. — Я не то имел в виду.
Девушка уперла руки в бока.
— А что ты имел в виду?
— Извини. Мои слова прозвучали оскорбительно.
Финн снова извиняется? Она на мгновение прикрыла глаза.
— Мы ненавидели друг друга так сильно? — Мужчина взял кофейник и начал разливать кофе.
Ее сердце ушло в пятки.
— Нет. Совсем... напротив.
Он выпрямился и протянул ей чашку.
— Тогда я не понимаю, почему ты не хочешь помогать мне.
Не могу. Она взяла чашку, намеренно не касаясь его пальцев. Порой Алли ненавидела его, ненавидела себя за то, что они сделали друг с другом. Ей хотелось верить, что она, наконец, повзрослела. И теперь, в двадцать девять лет, была убеждена, что у нее есть отличный шанс доказать себе и всему миру, что можно жить счастливой, полноценной жизнью и без мужа. Который к тому же не любил и не ценил ее.
Алли грустно улыбнулась. Она долго пыталась забыть прошлое, и тут является Финн с просьбой оживить воспоминания.
— Мы причинили друг другу боль.
— А ты думаешь, легко жить с дырой в памяти? — Он сделал глоток из чашки и присел на краешек стола. — А оставить тысячи сотрудников без работы — хорошо? Или потерять бизнес из-за мелочной женщины?
— Я тут ни при чем. — Алли прищурилась.
Он вздохнул.
— Мы, двое взрослых людей, просто обменяемся информацией.
Она разрывалась на части от нерешительности. Он стал совсем другим человеком, он больше не был ее Финном, ее датским викингом. Она чувствовала произошедшие в нем перемены, как может чувствовать только любящая женщина. С него спал налет снобизма, и сквозь маску властного и удачливого бизнесмена проступили черты живого человека из плоти и крови.
Поиски в Интернете дали неплохие результаты, многое из его жизни прояснилось, но об их союзе написали всего одно предложение: «После короткого брака любимый сын Дании несравненный Финн Джейкоб Соренсен снова свободен».
Впрочем, она не обиделась. Но ей казалось странным, что у Финна не осталось хотя бы смутных воспоминаний об их семейной жизни.
Она посмотрела в чашку и вдохнула приятный аромат. Клубничный чай.
— Что я могу сделать, чего не смогли доктора? — наконец выдавила она из себя.
— После чтения твоих писем у меня были видения, смутные догадки.
— Но у тебя нет моих писем, — возразила она.
— Я сохранил их, уверяю тебя.
Алли отмахнулась от его слов.
— Наверняка лучшие врачи уже пытались вернуть тебе память...
— Деньги здесь бессильны. Специалисты в один голос твердят: ждите, память может вернуться в любой момент.
— Ясно.
Он бросил на нее пристальный взгляд.
— Что это значит?
— Ты никогда не отличался терпением.
Его глаза затуманились.
— Итак, потеря памяти временная?
— Надеюсь. — Его голос сорвался. — Может восстановиться полностью или фрагментами. — Мужчина провел рукой по волосам, в его глазах читалась решимость. — Скажи, как я могу убедить тебя, Алли.
Благодаря необычному акценту Финн всегда произносил ее имя как-то по-особенному, не так, как другие.
Алли покачала головой.
— Если я не могу получить твоего согласия по доброй воле, ты не оставляешь мне выбора.
Ее сердце ухнуло в пятки. Он собирается вышвырнуть меня из квартиры.
— Почему ты так поступаешь?
— Поверь мне, я не хочу принуждать тебя.
Черты его лица смягчились.
Алли аккуратно поставила чашку на стол. Уходи. Ты однажды сделала это, сможешь и сейчас. Найди адвоката и начинай бракоразводный процесс.
Она уже готова была последовать своему решению, как он вздохнул. Горько и задумчиво.
— Ты — та причина, по которой светит солнце...
Мое стихотворение.
— И звезды льют свой яркий свет в ночи. Ты мое счастье, ты — луч в оконце, отрада для измученного сердца и души...
Она закусила губу. Финн выразительно декламировал строчку за строчкой.
Алли слышала, как гулко бьется ее сердце. О боже! Она же не из камня. У нее есть сердце, иначе она не согласилась бы встречаться с ним. И выслушав его, не чувствовала бы такую необъятную печаль.
А ведь весь последний месяц она так старательно училась быть холодной и рассудительной.
Алли крепко зажмурилась в страхе, что в ее глазах он прочитает симпатию и глубокое сочувствие.
Она пришла сюда, чтобы сказать, что он просит больше, чем она может дать. Однако, если ему не помочь, когда он в таком отчаянии, в такой нужде, она будет сожалеть о собственной жестокости всю оставшуюся жизнь.
Мужчина перед ней был загадкой. Он слишком долго страдал, слишком мучился сердечной болью. Внешне он оставался все тем же Финном, которого она знала, красивым, властным, гордым, умеющим подчинить все и вся своей воле. Только теперь у него были свои шрамы на душе. Свои скелеты в шкафу.
