Шэрон Кендрик - Современная мадонна
— Ты права. — Роури нахмурился. — Но в случае Джоанн такой проблемы не возникло. Понимаешь, все ее родственники умерли. Она осталась одна на свете. Думаю, это и пробудило у Чада желание защищать ее. — Роури глубоко вздохнул, словно то, что он собирался сказать дальше, ему было произнести труднее всего. — У них оказалось очень много общего. Они оба росли сиротами и объединились против враждебного мира.
Зеленые глаза Энджел сузились, она насторожилась. Последние слова Роури пробудили у нее неясное чувство опасности.
— Ты что-то недоговариваешь, Роури?
Он улыбнулся ей, как бы успокаивая. Но Энджел больше не реагировала па ослепительные улыбки мужчин. Да и на большинство мужчин вообще. Разбитые браки часто оказывают подобное действие на женщин.
— Давай поставим на этом точку, — предложил он осторожно, стараясь избежать ее напряженного взгляда.
— Нет, договаривай до конца!
Роури резко выдохнул. Ох уж эта проклятая женская интуиция!
— Хорошо, Энджел. Я расскажу тебе вкратце. Чад и Джоанн уехали в Австралию и были, несмотря ни на что, невероятно счастливы в своем маленьком мирке.
— Откуда ты это узнал? Не мог же ты просто вычислить все после смерти Чада. Ты сказал, что несчастный случай произошел… — она нахмурилась, вспоминая, — двенадцать дней назад.
Это был один из тех вопросов, которых Роури боялся.
— Он прислал мне письмо незадолго до Рождества, — тихо признался он.
— Письмо?! — Энджел встала. Она просто не могла поверить услышанному. — И почему же ты не рассказал мне обо всем тогда же?
— Чад специально просил меня не делать этого…
— И ты не смог отказать брагу?
— Я не поэтому согласился…
— Скажи мне, Роури, — Энджел с болью, горечью и даже злобой бросала слова, — если бы Чад не умер, как долго ты скрывал бы от меня его местонахождение?
— Не я решал. Только Чад. Он хотел сам объясниться с тобой. Лично. Не письмом.
— И почему же он откладывал? Что должно было случиться после Рождества? — спросила она ледяным тоном. — Зачем скрывать правду так долго? Ведь ясно, он приехал бы только для того, чтобы попросить развод.
— Он должен был подождать. Он не мог отправиться в такое долгое путешествие раньше.
— Почему?
Все оказалось гораздо сложнее, чем Роури представлял себе. Он совсем забыл, как действуют изумрудные глаза его невестки. Господи, да мужчина может душу заложить ради таких глаз… И разве не страх за нее заставлял его вести себя так осторожно?
— Джоанн ждала ребенка… — Роури произнес это, стараясь не обращать внимания на то, как испуганно вздрогнула Энджел, и неумолимо продолжил: — И ей, естественно, уже нельзя было лететь на самолете. Чад хотел поговорить с тобой, попросить прощения зато, что сделал, и, конечно, ему был нужен развод. А еще он хотел, чтобы я увидел своего племянника, — тяжело уронил Роури.
Мозаика его рассказа стала наконец собираться в общий рисунок. Но от всего, что Энджел узнала, кровь холодела в ее жилах.
— Ты хочешь сказать, что они прилетели все вместе? — спросила она в ужасе. — Джоанн, и Чад, и…
— И младенец. — Его слова звучали так горько, что, казалось, он именно сейчас дошел до страшной кульминации своего рассказа.
Все еще стоя, Энджел схватилась за ручки кресла помертвевшими от ужаса руками.
— Продолжай, — прошептала она.
— Они ехали из аэропорта ко мне. Точно не известно, почему произошла авария. Другой водитель был не трезв, но в пределах дозволенного. Чад тоже, — быстро добавил Роури, отвечая на ее невысказанный вопрос. — Он изменился, Энджел, я знаю, хотя мы и разговаривали только по телефону. Он стал семейным человеком, гордился своим первенцем. Он не стал бы подвергать риску свою семью. Возможно, он отвлекся на мгновение. Может, ребенок заплакал. Никто уже не узнает. Ни сейчас, ни потом. — Щека Роури конвульсивно дернулась, но это было единственным внешним проявлением его страдания. — В общем, Чад столкнулся с другой машиной сразу при выезде из аэропорта. Он и Джоанн умерли мгновенно…
Сердце Энджел бешено билось.
— А ребенок?
Роури закрыл лицо руками, и Энджел внезапно стало необъяснимо страшно.
— Роури! — воскликнула она в отчаянии. — Что случилось с ребенком?
Когда он медленно поднял голову, его черты были настолько искажены болью, что она приготовилась к самому худшему. Потом он произнес странным бесцветным голосом, в котором тем не менее улавливалась слабая надежда:
— Каким-то чудом младенец выжил. Это просто невероятно, но на нем не оказалось ни единой царапины.
— О, слава Богу! — воскликнула Энджел, снова опускаясь в кресло, не замечая слез облегчения, которые катились по ее щекам. — Слава Богу!
Роури благодарно взглянул на нее, искренне тронутый благородством ее души.
— Спасибо тебе, Энджел, — мягко сказал он. Теперь он знал, что не зря приехал именно к ней, и ему будет немного легче сказать то, что он собирался сказать…
— Где он сейчас?
Роури прищурился. Он не был уверен, про кого она спрашивает — про своего мужа или про его сына, и он знал, что если она имела в виду Чада, то нужно быть с ней особенно нежным, внимательным, сострадающим.
— Ребенок, — продолжала Энджел. — Где он? Как его зовут?
— Он здесь, — твердо ответил Роури. — Я привез его с собой.
Глава третья
Роури был готов к любой реакции на свое сообщение, но то, что произошло, оказалось для него совершенно неожиданным.
Энджел вскочила. Ее лицо побелело, а глаза заполыхали зеленым огнем. Она выглядела такой разъяренной, что Роури подумал, как бы она не набросилась на него с кулаками.
— Ты хочешь сказать, — Энджел дрожала и задыхалась, — что привез младенца в чужую страну и бросил его одного в машине?
— Энджел…
— Да что ты за человек, если даже не можешь позаботиться о ребенке? — возмущалась она. — Да тебя нужно просто сдать властям!
Несмотря ни на что, Роури улыбнулся. И ему стало легче от сознания, что, оказывается, он еще на это способен. Он улыбнулся впервые с тех пор, как к его дому подъехала полиция, чтобы сообщить о смерти брата.
— Но я не бросил младенца в машине, — смог наконец вставить Роури.
— Так где же он?
— С миссис Фипатрик.
— С… миссис… Фипатрик, — медленно повторила Энджел, словно он говорил с ней на иностранном языке. Все начинало становиться на свои места. Похоже, этим объяснялось то возбуждение, которое охватило хозяйку гостиницы сегодня утром. Теперь Энджел даже показалось забавным, что она решила, будто миссис Фипатрик очарована красотой Роури.
