Сара Крейвен - С чистого листа
Комната стала чужой. Даже ее очаровательные безделушки, которые она покупала, работая в галерее, кажется, исчезли без следа.
Говорят, что любое возвращение таит опасность: можно не узнать своего дома.
У Лейни возникло ощущение, что вместе с домом исчезла и она сама. Все, кого она любила, ушли из ее жизни. Сначала папа. Потом Саймон. Затем Эбботсбрук. Теперь она лишилась и этого уголка.
На глаза навернулись слезы.
— Хватит, — приказала себе девушка. — Ты зашла сюда взять фен. Вот и забирай его, а потом уходи. Нечего распускать нюни.
Лейни вздохнула и, подняв голову, посмотрела на себя в зеркало. Даниэль не очень изменился за эти годы. Она тоже, как ей показалось, внешне осталась прежней. Волосы все такие же светлые. Она все еще плоская, как доска. Глаза у нее всегда были скорее зеленые, чем серые. А скулы она унаследовала от матери. Именно они придавали ее лицу своеобразие.
Да, она не такая, как женщины Даниэля. Длинноногие эффектные блондинки, рядом с которыми ее трудно было заметить.
А Кандида, вспомнила Лейни. Ее губы манили, тело изгибалось под одеждой так, будто ей не терпелось избавиться от нее, а голос был сладок и тягуч, как патока. Как мог мужчина устоять перед ней?
— Хватит, — повторила Лейни в пустоту. — Не смей думать об этом.
Но было поздно. Нога болела, напоминая о том, что она теперь совсем одна, сломленная и напуганная. Последние двое суток стали сплошной травмой. А там, где она надеялась найти убежище, ее опять ждал ад.
Лейни закрыла лицо руками, опустилась на край огромной чужой кровати и заплакала. Ее тело содрогалось от рыданий, пока она не выплакала все слезы.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Лейни еще долго лежала на кровати, вцепившись пальцами в покрывало и не имея сил подняться.
Она понимала, что ей нужно поскорее уйти, а еще лучше было бы вообще не входить в эту комнату, потому что здесь чувствовалось волнующее присутствие Даниэля.
Легкий запах его одеколона витал в воздухе. Этот аромат всегда ассоциировался у нее с ним. Его она так часто вдыхала в прошлом, в беспомощном отчаянии первой любви.
— Ну, уходи же! — велела она себе. Медленно встав, она поправила покрывало. Убедилась, что в комнате не осталось следов ее присутствия. Нашла фен. Не там, где он лежал обычно, а на другой полке.
С глаз долой — из сердца вон, подумала Лейни, выходя из спальни.
Даниэль, возможно, никогда не узнает, что она взяла фен. И тут девушка услышала, как в замке поворачивается ключ.
«О боже, вовремя я ушла, — подумала она с бешено колотящимся сердцем. — Он вернулся».
Лейни бросила фен на диван и безразлично повернулась к Даниэлю. Тот, кажется, был не в духе.
— А, это ты.
— А ты кого ждала?
— Не тебя. Вернее, не так скоро. — Лейни помолчала. — Ты… напугал меня.
— Я вижу. Ты даже побледнела. — Даниэль подошел и, взяв Лейни за подборок, заглянул в ее глаза.
— Не надо, — девушка оттолкнула его руку.
— Ты плакала. Почему?
— Не твое дело.
— Может, и нет. Но я не желаю жить под одной крышей с истеричкой. Окажи нам обоим услугу: постарайся повзрослеть.
Даниэль исчез за дверью спальни и вернулся через минуту с лэптопом.
— Пока, — бросил он, проходя мимо Лейни.
— До свидания, — отозвалась она, когда за ним уже закрылась дверь.
Переодевшись в голубую джинсовую юбку и тонкую белую блузку, Лейни снова приложила к ноге лед и прилегла отдохнуть на диван.
Но полностью расслабиться не удавалось. Мысли лихорадочно вертелись в голове, извлекая из памяти образы прошлого.
Она понимала, что не может припомнить время, когда не была влюблена в Даниэля — с того дня, как шестилетней малышкой выползла однажды на четвереньках из шалаша в саду и увидела его, высокого и темноволосого незнакомца, стоящего рядом с Саймоном.
— Я же сказал тебе, что она будет здесь, — говорил ее брат. — Джейми построил этот шалаш, чтобы наблюдать за птицами, но потом ему наскучило, и теперь это место принадлежит Лейни. Вставай и поздоровайся с моим другом Даниэлем, Лейни.
Она поднялась на ноги.
— Это мое потайное место. Ты не должен был никому рассказывать.
Даниэль склонился к ней и убрал сухой листок с ее волос.
— Я буду нем как рыба. Обещаю. — Он помолчал. — Ты тоже любишь наблюдать за птицами?
— Я прихожу сюда читать.
— Что ты сейчас читаешь?
— «Остров сокровищ».
— Ух, ты! — Даниэль переглянулся с Саймоном. — А кто твой любимый герой?
— Не могу сказать, что кто-то из них мне особенно нравится. Они все жадные, а Джим шпионит за людьми. Пожалуй, только Бен Ганн не очень плохой, потому что ему нужны лишь тосты с сыром.
— Это только начало, сестренка, — усмехнувшись, сказал Саймон. — Стивенсон еще удивит тебя. Пошли, Дэн, оставим Лейни с ее пиратами и сыграем партию в теннис. — Саймон потрепал сестру по голове. — Встретимся позже, Лейни. И приведи себя в порядок, пока мама тебя не увидела. Она и так сегодня не в настроении.
— Это потому, что мистер Латимер приходил вчера. Она всегда в плохом настроении после этого, потому что ненавидит его. Она называет его чертом.
— Но ты не должна так говорить, Лейни. Поняла?
Хорошо, что Саймон приехал, заключила Лейни, как только друзья удалились, а она сама вернулась в свое укрытие. Значит, мама перестанет переживать и начнет улыбаться.
Экономка, миссис Эвершот, всегда ударяла в гонг за пять минут до еды, значит, у Лейни было еще время, чтобы вымыть руки и причесаться перед пятичасовым чаепитием.
В тот день мама распорядилась подавать чай на лужайке, и у Лейни не было шанса проскользнуть в дом незамеченной.
— Элейни! — воскликнула Анджела. — Что ты делала? Валялась в грязи? И где твоя лента? — Женщина повернулась к гостям, сидящим за столом. — Что за неряха. Шкаф ломится от платьев, а она носит эти старые шорты. — Она вздохнула. — Боюсь, что ее бедный отец едва ли узнал бы в ней свою Лили Мэйд.
— Лили Мэйд? — вежливо поинтересовался Даниэль.
Анджела снова вздохнула.
— Моя свекровь была большой поклонницей Теннисона. Когда она впервые увидела малышку в белых кружевных пеленках, то уговорила Грэхема окрестить ее Элейни в честь девушки из поэмы «Лили Мэйд из Астолата».
— Очаровательная история.
— Нет, — с горячностью возразила Лейни, — Элейни — дурацкое имя. Джейми говорит, она похудела до смерти, потому что сэр Ланселот не любил ее. И что я тоже буду тощая, потому что меня назвали в честь нее.
За столом повисла тишина, потом Саймон отставил тарелку и начал смеяться. К нему присоединились Дэн и Анджела.
