Шейла Дайан - Пляжное чтиво
— Иди сюда. У меня есть секрет, — прошептала она.
Протиснувшись к ней, я села на пол. Тесное пространство как будто расширилось, потому что женщина и я стали маленькими девочками — Эви и я в детстве, — и она рассказывала мне свой самый страшный секрет: о ее отце, моем дяде… как он трогал ее. И потом она разрыдалась и заставила меня дать клятву никогда-никогда никому не рассказывать об этом.
Я поклялась, перекрестившись, испытывая одно желание — умереть.
И потом мы стояли на мосту над темной рекой. Мы уже были взрослыми.
— Я не говорила! Я никогда не говорила! — кричала я. Повернувшись ко мне, Эви сказала: "Никогда не поздно что-то сделать". И прыгнула.
… Я проснулась на пляже до того, как она ударилась о воду.
В тот вечер на балконе я написала последний вариант и к концу следующей недели закончила рукопись.
«… На фоне серебристого диска полной луны обнаженная молодая женщина медленно кружилась на тонкой веревке, охватившей ее лодыжки, метрах в шестидесяти над пляжем. Кровь стучала в ее висках. Желудок давил на сердце. Открыв глаза, она увидела бушующее море под собой и ясное небо над ногами. Ее рыжие волосы летели за ней как знамя, ягодицы и грудь сверкали в лунном свете.
Она представляла себя рождающейся внутри кокона бабочкой со всеми происходящими метаморфозами. Ей казалось, что ее тело разбухает, выталкивая крылья.
Мужчина на балконе крепко прижал веревку к левому боку, затем отпустил. Женщина медленно качалась, возбуждение росло в ней.
Она вспомнила себя ребенком на качелях в заднем дворе и своего отца, раскачивающего ее выше и выше. Закрыв глаза, она откидывалась назад. Затем вперед, испытывая странное ощущение в самых укромных частях тела.
— Быстрее, папочка! Быстрее! — кричала она. И он раскачивал ее быстрее и быстрее, пока она не начинала визжать от переполнивших ее ощущений.
— Быстрее, быстрее! — крикнула она, и мужчина сильнее дернул веревку.
А потом, вспоминала она, отец хватал ее с качелей, крепко прижимал к своему телу и кружился с ней, пока они не падали вместе на землю, и он щекотал ее, и она хихикала и извивалась, и он называл ее своей маленькой гусеницей.
— Сделай меня бабочкой, — молила она. И он широко разводил ее руки.
— Ты — бабочка, — говорил он, пришпиливая ее к земле и сжимая ее тело коленями и целовал в губы. И она воспаряла над землей.
Раскинув руки, женщина тихо вздохнула. Когда она взмахнула своими легкими руками-крыльями, лунный свет отразился от маленького лезвия в ее руке.
— Да! — крикнула она.
Она играла в эту игру так часто, что игра превратилась в ритуал. Но на этот раз, обрезав лезвием шелковую веревку, она разрубила узы своих секретов и летела прочь от мужчины, от постели, от реальности этой роковой для нее ночи, которая больше не была ее реальностью. Она летела мимо луны над морем прочь от памяти, прочь от трезубца страха, желания и стыда, пронзившего ее душу. Она свободно парила в прохладном чистом воздухе. И память погасла, когда она ударилась о спокойные воды вечности.
"… Трудно поверить, что прошел целый год… что прошла жизнь", — думала она, закрыв книгу, нежно ощупывая выпуклые буквы на обложке: НЕВЫДУМАННАЯ ИСТОРИЯ Алисон Даймонд…»
