Джейн Портер - Память любви
– Теперь я здесь.
Их глаза встретились. Она с напряжением всматривалась в его лицо, сжав губы. Он не знал, что она ищет и что надеется найти.
– Ты останешься? – медленно спросила она.
Он стал задыхаться, словно в его легких закончился воздух.
– Я останусь до тех пор, пока ты этого хочешь.
– Я хочу, чтобы ты остался навсегда.
Ее слова, сказанные с детской прямотой и непосредственностью, обожгли Лусио. Его грудь горела, сердце, казалось, сейчас выпрыгнет.
Она прогнала его, напомнил ему внутренний голос. Она настаивала на разводе.
Но сейчас все это не имеет значения, подумал он.
Сейчас он был ей нужен. И только это было главным.
Она теребила отворот его кожаной куртки.
– Посмотри на меня, – приказала она, глядя ему в лицо. – Посмотри мне в глаза и обещай, что останешься.
Он нагнулся и поцеловал ее в голову.
– Я останусь, Ана, – прошептал он. – Обещаю.
Внезапно Лусио осознал, что они все еще стоят перед домом. Рядом ждал шофер. Сиделка в белой форме смотрела на них с крыльца дома. Они были у всех на виду. Ничего не скроешь, с горечью подумал он.
– Можно мне войти? – спросил он, беря ее за подбородок и смотря ей прямо в глаза. – Ты позволишь мне войти, снять куртку и остаться с тобой?
Под взглядом его черных глаз Ана смягчилась.
Он всегда на нее так смотрел, и так страстно и убедительно любил. Это был Лусио, который должен был приехать за ней.
– Да, – сказала она, чувствуя себя счастливой. Пойдем в дом, но предупреждаю тебя, это один из тех домов, которые ты ненавидишь.
– Он не так уж плох, – ответил он сдавленным голосом.
Ана видела, как он сжал губы. Она знала, что он любит простые вещи, а эта вилла была воплощением аристократического образа жизни семьи Гальванов.
– Да, он вычурный. Здесь много антиквариата, дорогих безделушек и картин. Но мы останемся здесь ненадолго.
Она взяла его за руку и повела за собой в дом.
– А куда мы поедем?
Ана хотела пожать плечами и сказать что-нибудь простое и беспечное, но на душе у нее было тяжело.
Она чувствовала какую-то одержимость в себе.
– Ана? – мягко спросил он.
Она сжала руки в кулаки.
– Я хочу вернуть его. Я должна вернуть его!
Лусио изумленно поднял брови, их глаза встретились.
– Кого, Ана? О ком ты говоришь?
– О ребенке.
– Каком ребенке?
– Нашем ребенке.
В отчаянии она прижала руки к груди.
– Ана, у нас нет никакого ребенка, у тебя был выкидыш, – сказал он, осторожно дотрагиваясь до ее щеки.
– У меня не было выкидыша.
– Был. У нас нет детей.
– У нас мальчик.
Она с трудом сдерживалась.
– Детка, послушай меня!
– Как ты мог забыть? – Она внимательно посмотрела на него, стараясь уловить хоть намек, что он помнит. – Лусио, что с тобой случилось? Мы должны найти нашего ребенка. Мы должны спасти его.
Лусио молчал. Не зная, что сказать, он опустил руку Дела обстояли гораздо хуже, чем сказал доктор.
Намного хуже. Доктор предупредил, что нужно быть готовым, но как можно быть готовым к такому?
Лусио проглотил комок в горле, пытаясь оправиться от шока. Это была не Анабелла. Это не могла быть Анабелла.
Она захныкала.
– Может, сядем где-нибудь в тени? Пожалуйста, хрипло попросила она.
– У тебя болит голова, – сказал он, дотрагиваясь до ее лба. От прикосновения его холодной руки, она сморщилась.
Он обернулся и увидел, что в комнату тихо вошла сиделка.
– Здесь сиделка.
– Со мной все в порядке, мне просто нужно сесть. – Она вся сжалась от звука собственного голоса и втянула голову в плечи.
Лусио не мог смотреть на ее страдания. Он взял ее руки в свои. Казалось, что ее боль была живым существом, которое двигалось по ее телу, обжигая и овладевая каждой клеткой. Боль была под кожей, в жилах, в голове.
Он обнял ее и, взяв на руки, отнес наверх, в спальню.
– Тебе нужно принять лекарство, – сказал он, опуская ее на шелковое покрывало.
– Я ничего не хочу. – Ана повернулась на бок и взглянула на него тусклыми глазами. – От лекарства я хочу спать, но я не должна сейчас спать. Мне нужно подумать.
– Как ты можешь думать, когда у тебя так болит голова?
– Но я должна. Я должна собраться и отправиться за ним.
За ним. Снова этот бред. Лусио подавил вздох. У него было ощущение, словно вокруг него густой туман. Но ему необходимо выбраться. Он должен найти способ помочь ей.
Лусио подошел к окну и задернул шторы. В комнате стало темно.
– Так лучше? – спросил он.
– Немного. – Ана с трудом улыбнулась, но он видел, как ее тело содрогается.
Он вернулся и сел рядом с ней. Она прижалась к нему, положив руку ему на колени.
– Останься, – прошептала она устало, но с облегчением.
– Конечно, я останусь.
– Ты не сердишься?
Она вся измучилась, подумал Лусио. Дикий мустанг чуть было не растоптал ее. Он улыбнулся ей успокаивающе, обнадеживающе.
– Зачем мне сердиться? Ты ничего плохого не сделала.
– Но ребенок… – Она запнулась, покачала головой, с укоризной и трепетом взглянула на него. Но в ее глазах появилось кое-что еще. Доверие.
Как будто последних пяти лет не было, и она снова была семнадцатилетней девушкой, жаждущей любви.
Он откинул длинные черные волосы с ее лица.
– Я никогда не буду сердиться на тебя за то, что ты потеряла ребенка. Я обещаю, Ана.
Ее глаза наполнились благодарными слезами, и она крепче прижалась к нему.
– Не могу поверить, что ты здесь, – прошептала она. Потом поднесла его руку к своей щеке, крепко держась за нее, как за спасательный круг. – Это, наверное, сон.
Лусио сидел с ней, пока она не заснула, потом встал и направился к двери. Но внезапно почувствовал, что не может оставить ее одну. Остановившись на пороге, он посмотрел на нее, свернувшуюся калачиком на кровати. Он мог различить только ее профиль. Лицо было таким же прекрасным, как раньше – точеный нос с немного приподнятым кончиком, чувственный рот, волевой подбородок, высокие скулы и густые брови, – но сейчас не красота его волновала. Он вернулся домой, рядом с ним Анабелла, и это после долгих месяцев разлуки, после того, как он пытался смириться с тем, что будет жить один, без нее, и казалось, все безвозвратно потеряно.
Что же с ними произошло? Почему они расстались?
Лусио было горько оттого, что Ана заболела, стала беспомощной, многое не помнила – и не могла вспомнить, – в то время как он все помнил и мысленно проживал их жизнь заново.
Он снова переживал чувство вины, предательства, чувствовал потерю, горе и ярость, потому что, черт подери, хотел, чтобы у них все получилось! Он делал все, чтобы спасти их любовь.
Хуже всего было то, что Лусио до сих пор очень скучал по ней. Физически. Ему хотелось прижать ее к себе, почувствовать очертания и мягкость ее тела.
