Джоанна Бак - Дочь Лебедя
— Боже мой, как же это все прекрасно! — воскликнул отец.
— Делла Кроче, — произнес Алексис. — Вы случайно не внук Эмилио дель Мезо?
— Племянник, — ответил мужчина.
Алексис удовлетворенно закивал.
Лодка резко повернула, и мы все повалились на левый борт. Массимо пришвартовался к доку у «Даниэли». Алексис снова пожал руку итальянца и стал вылезать на берег, проклиная скользкие ступени. Мишель последовал за ним, он не смотрел на меня и не проронил ни слова. Отец колебался:
— Вы, наверное, захотите покататься вместе, так что увидимся позже, — сказал он, ставя ногу так, чтобы одним движением оказаться на ступеньках.
Мне стало неудобно.
— Привези нам с собой дворец, — прокричал отец с берега, когда лодка уже почти повернула за угол.
Лодка проплыла еще немного вперед, и Массимо заглушил мотор.
— Итак, где же вы живете? — спросил он.
— У «Даниэли», — ответила я, и мы засмеялись.
— С этими мужчинами?
— Эти мужчины — моя семья, — ответила я.
Он сжал губы. При свете луны и без моих сопровождающих он казался мне менее привлекательным. Я понимала, что мне следует придвинуться ближе, и тогда мы поцелуемся. А почему бы и нет? Массимо делла Кроче был именно тем мужчиной, которого желал для меня отец.
— У вас есть дворец? — спросила я, чтобы покончить со всем этим.
— Да, — ответил он. — Вы хотели бы осмотреть его?..
Я утвердительно кивнула, и он поцеловал меня. Поцелуй был не более убедительным, чем лунная дорожка на воде. Он снова завел мотор и развернул лодку, пока я любовалась огромной белой волной. Мы снова мчались по водной глади в направлении Гранд-канала.
Я уже могла соблазнять: умела делать такие вещи, которые делали отец, Мишель и все их друзья. Я знала, как вести себя с мужчиной, которого я желала. Мы проезжали мимо стоявших вдоль канала домов, которые, казалось, дрожали от нашей скорости. Массимо делла Кроче еще раз заглушил мотор и повернул лодку к деревянному причалу возле темного мрачного палаццо. Я схватилась за один из высоких шестов и подтянулась, чтобы спрыгнуть на деревянный настил.
Массимо привязывал веревку к шесту, а я пошла по настилу к ступеням дворца. Когда Массимо поравнялся со мной, я неожиданно уронила сумку в воду, покрывавшую старые ступени.
— Что вы там рассматриваете? — спросил он.
— Сумку уронила, — ответила я.
Он пошарил в воде рукой и протянул мне сумку.
— Разве это не опасно? — спросила я. — Ну, эта вода?
Он засмеялся.
— Вы думаете, что ваша сумочка подцепила тиф? Если хотите, я могу бросить ее обратно в воду.
У меня в сумке были деньги, две тысячи франков. Я привезла их, чтобы сделать покупки или сбежать. Я еще не потратила из них ни франка.
— У меня там деньги, — сказала я. Мне хотелось, чтобы он понял, что я тоже богата — ведь у него был свой палаццо! — Впрочем, ерунда! Бросьте ее обратно. Я не хочу заболеть!
Он опустил сумку в Канал, где она начала медленно погружаться в воду и потом совсем затонула. Он обнял меня и повел к двери, которую открыл большим ключом.
— Проходите, пожалуйста. — Он пропустил меня вперед, и я оказалась в огромном зале, пустом, сыром и темном. На длинной цепи с потолка свисала лампа.
— Пойдемте, — сказал он, после того как я огляделась, и мы стали подниматься наверх.
Ступени лестницы были выложены узором в виде звездочек, кругов и ромбов. Мрамор был самых разнообразных цветов. На втором этаже я остановилась, но он позвал меня.
— Здесь находится бальный зал, пойдемте выше.
Я пошла за ним по лестнице, которая постепенно сужалась, и вскоре мы очутились на самом верху перед резной дверью из твердого и блестящего дерева. Он вытащил еще один ключ, маленький, позолоченный, и открыл дверь.
Я увидела комнату, обставленную в современном стиле: кожаные диваны и стол, окантованный металлом. Все было в идеальном порядке. С другой стороны были окна, арка и дверь. Он вывел меня на террасу, мы прислонились к парапету. Гранд-канал находился слева от нас.
— Я отсюда наблюдаю за регатой, — сказал Массимо. Его глаза сияли. Я не знала, соблазняет ли он меня или же читает лекцию для туристов, но житель Венеции, да еще имеющий собственное палаццо — это было нечто!
— Вы, наверное, очень любите Венецию, — сказала я, чувствуя себя круглой дурой. Я решила, что настало время, когда он набросится на меня.
У него было странное лицо — длинное и мясистое, с большими карими глазами. Взгляд его был как у дикого зверя. Я почувствовала, как мое семейство как бы подталкивает меня к нему, чтобы я занялась любовью не с ним, а с палаццо! Как раз перед тем, когда он взял меня за руку и повел в спальню, я подумала, что он вполне мог просто снимать верхний этаж дворца. Возможно, он вовсе не его владелец. Впрочем, какая теперь разница!
Утром он очень поспешно встал. Несколько раз звонил телефон. В гостиной шумели люди.
— Мне нужно идти на фабрику, — сказал он. Он крепко и влажно поцеловал меня перед уходом и объяснил, как можно выйти отсюда. Он был просто омерзителен. Его невозможно было сравнивать с Феликсом, и это было моим наказанием. Его объятия, его вес, его стоны, и самое ужасное, отсутствие какой-либо внутренней мелодии, когда он занимался любовью, заставило меня почувствовать себя глупой и обманутой. Вообще, какого черта я легла с ним в постель?!..
В отеле портье понимающе подмигнул мне и церемонно вручил ключ. Уже давно было утро, а я все еще была в вечернем платье. Я приняла ванну с каким-то темно-синим составом, стоявшим на полке. Мне было необходимо смыть с себя его мерзкие ласки.
Я оделась и пошла в комнату к отцу. Он и Мишель уже проснулись и читали римский выпуск «Дейли Америкэн». У каждого в руках была своя газета. Они сидели возле столика с завтраком.
— Я возвращаюсь в Париж, — сказала я.
— Ну и как тебе палаццо? — спросил отец.
— Он большой и пустой.
— Как Массимо? — спросил Мишель.
— Большой и пустой, — ответила я. — Вы помните его имя?
— Алексис знаком с его родственниками. Весьма почтенные люди. Когда ты с ним еще встретишься?
— Я же сказала, что возвращаюсь в Париж.
— Ты уверена, дорогая? — спросил отец. — Он мне показался таким приятным. У нас есть билеты в театр. Он мог бы пойти с нами.
— Расскажи нам о палаццо, — попросил Мишель.
— Я уверена, что он вам его тоже покажет, если вы хорошенько попросите его, — злобно ответила я. — Дайте мне мой билет на самолет.
— Девочка влюбилась, — сказал отец, вставая с кресла, — но боюсь, что не в палаццо…
В тот же день я улетела в Париж. На самолете я говорила себе: «Ты путешествуешь, чтобы забыться. Может, четырех дней было недостаточно?» Добравшись до дома, я оставила дорожную сумку на втором этаже, чтобы налегке взбежать наверх и посмотреть на дверь. Если бы я дала ему ключ, он бы ждал меня в квартире. Он сидел бы на полу и улыбался: «Где ты была, я всюду искал тебя… Какая записка? Дорогая, я так счастлив, что ты вернулась, давай завтра же поженимся. Я так сильно тосковал по тебе!» Потом он бы встал и обнял меня так крепко, что мы стали бы с ним одним целым…
