Кэтрин Гаскин - Край бокала
— Кто это? — тихо спросила я Коннора.
— Миссис Джеральдина Финдлей, свекровь Бланщ Шеридан. Кажется, они с леди Мод были большими подругами до того, как это случилось.
Когда проповедь закончилась и люди стали расходиться, непримиримая старая дама ушла первой.
Вечером многие явились в Мирмаунт, чтобы отдохнуть и перекусить. На этот раз гостей не стеснял гроб с телом хозяйки, общение между ними было более оживленным, разговоры — более громкими, и у О'Киффи чаще просили виски, чем чая. Прегер на этот раз присутствовал сам, и, хотя он старался держаться на заднем плане, однако был в центре внимания публики, успевшей уже изучить меня. Его присутствие, как и присутствие О'Киффи и некоторых других его служащих, порождало среди гостей всякого рода толки. Качество и количество виски, роскошный буфет, вообще вся дорогостоящая церемония говорили о том, что все это сделано не на деньги леди Мод, и гости с любопытством поглядывали то на Коннора, то на меня, то на Прегера.
Потом гости разошлись, дом опустел; последними ушли пастор Стэнтон и сам Прегер. Его ухода требовал этикет — предстояло решить главный вопрос.
Ответ на него мы узнали очень скоро, когда вместе с Джеймсом О'Нилом заняли места у камина в кабинете Коннора. Документ, который он зачитал нам, был написан кратко и ясно и выглядел более реалистичным, чем можно было ожидать от «безумной старухи».
Помимо доли, выделенной Энни, все имущество леди Мод Шеридан переходило Коннору Шеридану, «который хорошо мне служил».
Дочитав завещание, адвокат посмотрел на меня из-под очков и, словно предвидя возражения, сказал:
— Это завещание леди Мод в том виде, как оно было составлено два года назад. Как вы, может быть, знаете, я должен был приехать сюда именно сегодня для свидания с нею — если бы она была жива. Я не знаю, собиралась ли она внести какие-то изменения в завещание, но это ее последняя воля, имеющая юридическую силу. По моему мнению, закон будет придерживаться именно этого документа.
Потом ушел и адвокат, и мы с Кондором Шериданом остались одни в огромном пустом доме. Закрыв дверь за гостем, Коннор тихо сказал:
— Вот старая стерва… Даже передавая мне официально то, что я и так заработал, она обращается со мной как со слугой.
Глава 12
На следующее утро я оставалась в своей комнате, дожидаясь, когда уедет Коннор. Я услышала, как он вышел из дому и как внизу во дворе хлопнула дверца его машины. Чувствовалось, что сегодня он не раздражен, а уверен в себе — этот человек наконец-то добился своей главной цели и отныне будет работать только на себя!
Тут же в мою дверь постучалась Энни и объявила, что принесла мне кое-какую еду, чтобы перекусить. «Я постаралась вам угодить», — добавила она, ставя на стол поднос с яйцами, сваренными вкрутую, и в меру поджаренным хлебом.
Разбив одно из яиц, я сказала ей:
— Просто замечательно, благодарю вас.
Но довольная улыбка Энни тут же улетучилась, как только она увидела, что я собралась в дорогу.
— Неужто вы нас покидаете, мисс Мора?
— Но ведь должна же я была когда-то уехать, Энни. Для чего мне здесь оставаться?
— Ну как же… Эх, не уезжайте, мисс Мора! Что мы будем без вас делать?
— Но обходились же вы без меня раньше?
— Раньше была леди Мод… А теперь ее не стало, и мне больше не о ком заботиться, нечего делать.
— Вы понадобитесь мистеру Коннору.
— Это ему-то? Нет, ему я не нужна. Такому, как он, никто не нужен. Да неужто вы думаете, что ему понадобится весь этот большой дом — для него одного? Да он просто продаст его со всем добром вместе — теперь он тут хозяин.
— Никто не помешает ему сделать это, Энни. Теперь все изменится, вы правы. Зачем ему нужен такой дом?
— Ну разве что… Разве что вы с мистером Коннором…
Я в ярости прикусила жареный хлебец.
— Нет, Энни, этому не бывать!
— Ну, знаете, это был бы не худший брак из тех, что я знаю, даже получше некоторых. Он — трудяга, этого у него не отнимешь, да и мисс Лотти он настолько понравился, что она вышла за него… Вы можете долго искать и найти еще хуже…
— Энни!
— Простите, мисс Мора, — вздохнула она. — Я болтаю лишнее. Да и ваша матушка уже вступила в такой брак, но ей это не пошло на пользу. А ведь мистер Лоренс был помягче, чем мистер Коннор.
— Это правда. Мистера Коннора мягким никак не назовешь, верно, Энни? — Я посмотрела на нее и твердо спросила: — Как вы думаете, он это сделал? Это он не сказал миссис Шеридан, что мост обрушился?
— Как перед Богом, мисс Мора, не знаю. — Она предпочла уйти от прямого ответа.
— Вы должны знать, Энни, — настаивала я. — Вы хорошо знали их обоих. Вы ведь, наверное, знаете, кто из них мог это сделать скорее?
— Ну вот, теперь вы пытаетесь меня поймать, мисс Мора, а меня поймать нельзя, потому что я сама этого не знаю, истинная правда. Если это не он, тогда остается леди Мод, а в это я никогда не поверю.
Я зашла в тупик, как и Прегер, и выхода из этого не было. Помешивая ложкой в стакане с чаем, я спросила Энни:
— Энни, почему все эти годы вы столько делали для леди Мод?
— Леди Мод была так добра ко мне, — уклончиво ответила она.
— К леди Мод слово «добра» не подходит, Энни. Она вовсе не была мягким человеком, даже не была рассудительной. Она ведь требовала от вас услуг, словно у вас здесь было еще пять помощниц. А вы делали для нее при этом больше, чем можно было ожидать. Вы ведь очень рисковали ради леди Мод — вы знаете, что могли попасть в тюрьму?
— Знаю, что правда, то правда. Но это был мой долг перед ней. Нельзя было, чтобы полиция узнала обо всем этом темном деле. Что было бы хорошего?
— Ничего, Энни, — согласилась я.
— И она, заметьте, вовсе меня не просила об этом. Ей и в голову не приходило, что полиция должна этим заниматься. Она продолжала, как велось в старину, думать, что такие вещи надо решать в семейном кругу. Конечно, мистер Прегер думает, что я это сделала из любви к миссис Шеридан, — ну, пожалуй, она мне правда очень нравилась. Но сделать это я могла единственно ради леди Мод.
— Понимаю, Энни. — Я знала, что по-другому она уже никогда не будет говорить.
— Наверно, вам было бы полезно узнать побольше про вашу бабушку. Конечно, вы думаете, что она была чудная, немного не в себе, мало интересовалась другими людьми и все такое. Но лучше вам узнать, что она сделала для меня и для моей матери. Мать моя когда-то была у нее служанкой. У нее был один молодой человек, который хотел ее бросить и уехать в Америку. Но когда леди Мод об этом узнала, она нашла этого молодого человека и устроила так, чтобы священник сыграл свадьбу, а она сама на ней была свидетельницей. А знаете, что в то время значило для протестантки и дочери английского графа быть свидетельницей на свадьбе у простой ирландки, в католической церкви? Но она это сделала, и бог знает что было бы, если бы об этом узнал ее отец. Но я родилась в законном браке, и могу прямо глядеть в глаза людям. Так что она умела заботиться о своих людях. А когда пришел мой черед, я ей помогла, хотя она сама считала, что не нуждается в помощи. Много она перенесла из-за своего отца, который был не в себе из-за своего братца, которого убили, когда сожгли замок Тирелей. Конечно, после этого она мало что могла дать своему единственному ребенку. Она была вся на нервах, издерганная. Ну да я никогда не забуду ту историю с моей матерью, которой леди Мод помогла. Потому я с ней и оставалась. А потом, когда вы появились, я уж надеялась…
