Вайолет Уинспир - Дом незнакомцев
— Завтра вечером у Стайнов новоселье, Деннис, — сказал он. — Вы с Марни приглашены.
Подвижные брови Эррола комично вздрогнули, и Марни показалось, что он однозначно откажется от приглашения. Но, к ее огорчению, с довольно ироничным рвением Эррол его принял.
На следующий вечер Марни собиралась на вечеринку у Стайнов в невероятном смятении. Пытаясь сбросить напряженность, она нарядилась в один из своих излюбленных костюмов, шифоновый кафтан в нежных пастельно-зеленых и розовых тонах. Сделала совсем простую прическу, а во впадинке между ключицами поблескивало крохотное серебряное сердечко.
Она встретилась с собой глазами в зеркале, стоявшем на туалетном столике, их выражение было странным. Казалось, в них было что-то отчаянное… как у существа, загнанного в угол. Она подхватила с кровати меховой жакет и поспешно выбежала из бунгало.
Большинство гостей Стайнов были медиками, но у Рут и ее мужа был подвижный, живой ум, так что их друзья-медики представляли собой интересное общество. Илена и Пол явно были знакомы со всеми присутствующими, и Марни с облегчением заметила, что шеф почти совсем не обращает на нее внимания. Илена выглядела просто сказочно в кружевах кофейного цвета, на спине вырез в форме буквы «V» спускался до талии. Увидев Марни, она поначалу собиралась улыбнуться, потом ее бирюзово-голубые глаза скользнули к Эрролу, и Марни почувствовала, как они сузились от немыслимой обиды.
Позже к Марни подошла Рут и попросила ее поиграть на фортепьяно:
— Я слышала от Пола, что вы играете. Исключительно хорошо, как он мне говорил.
Просьба смутила Марни, но отказать Рут было бы невежливо. Ее зеленые глаза укоризненно скользнули в сторону Пола, он усмехнулся одними губами, потом с присущим ему высокомерным видом поднял сигарету, и она была убеждена, что он скрывает весьма ехидную улыбку.
Марни всегда играла хорошо, когда была эмоционально взвинчена, и те из гостей, которые ожидали услышать милые пустячки от этой хрупкой девушки в наряде цветущих яблонь, были ошеломлены и восхищены ее уверенными прикосновениями к клавиатуре и той индивидуальностью, которую она привнесла в свое исполнение сочинений Шопена.
Поднявшись, наконец, из-за маленького рояля, она растворилась в толпе гостей, потом ей стало жарко, и она решила поискать прохлады в довольно славной оранжерее, примыкающей к гостиной. В бассейне с золотыми рыбками звенел фонтанчик, и Марни села на сиденье, скрытое за небольшой плантацией комнатных растений. Они отбрасывали на нее тень, и на несколько минут она почувствовала себя отделенной от всех… потом ее спина напряглась при звуке приближающихся шагов. Одни были мужскими, другие, несомненно, принадлежали женщине. Пара остановилась, и Марни инстинктивно укрылась под защитой растений.
— Послушай, но ведь это немного рискованно, — услышала Марни слова мужчины и тут же узнала голос… Певучий, ирландский, ошибиться было невозможно.
— Но тебе нравится рисковать, нехороший ты человек. По крайней мере, ты всегда так говорил.
Эти соблазнительные интонации, окрашенные специфическим акцентом, тоже узнавались безошибочно, и на одно безумное мгновение Марни затрясло так, что она чуть себя не выдала. Она не хотела подслушивать тайные беседы между невестой Пола и своим собственным женихом. Она не хотела сидеть там, испытывая подобные муки.
Потом Эррол заговорил снова.
— Мы с тобой решили порвать, когда ты в последний раз вернулась из Парижа, — сказал он. — Договорились, что наша связь утратила свою прелесть, и наша встреча сегодня ничего не изменила для меня, Илена, если ты надеялась, что это произойдет.
— Mon Dieu, ты самое испорченное существо на свете! Неужели ты думаешь, что я жить не могу без твоих объятий, деревенщина?
— Думаю, ты вообще не можешь долго жить без мужчины, — ответил он. Потом рассмеялся, послышалась небольшая возня, потом Эррол слегка вскрикнул от боли: — Чертова тигрица, ты мне чуть глаз не выцарапала своими алыми кинжалами — ободрала до крови! Смотри!
— Эррол… cheri… вот мой платок!
— Иди к черту! Я возвращаюсь в гостиную, к цивилизованным людям!
Его шаги удалились. Примерно минуту Илена не шевелилась; Марни было чуть-чуть видно ее сквозь ветки растений. Она невидящим взглядом смотрела перед собой, странно подавленная, странно потерянная, так что Марни даже пришлось пожалеть ее.
Избалованная, самовлюбленная, жертва собственного бурного темперамента.
Да, Марни пожалела ее, но не могла расслабиться до тех пор, пока Илена не вернулась в дом. Тогда Марни осознала, что если раньше ей было жарко, то теперь стало холодно. Она поежилась и обхватила себя тонкими руками. Мгновение спустя она почувствовала знакомый особый аромат сигаретного дыма. Марни медленно, почти со страхом повернула голову… и ее зеленые глаза встретились с серыми глазами ее босса.
— Вы!
Казалось, он окаменел, потом окурок сигареты, описав дугу, упал на пол оранжереи, выложенный плитами, и девушка была не в силах шелохнуться, пригвожденная серебряными рапирами его глаз. Потом он неожиданно схватил ее, и она вскрикнула, когда он поднял ее на руки.
— Молчи! — попросили его глаза. — Тихо!
— Но…
— Тихо!
Он яростно прижал ее к себе, и там, в благоухающем сумраке оранжереи, где фонтанчик звенел негромкими колокольчиками, Пол целовал Марни так, как она никогда и не мечтала, пока ей не показалось, что дыхание ее вот-вот остановится, сердце разобьется, а весь мир рухнет.
И она прижалась к нему, понимая, что именно этого она хотела каждой клеточкой своего тела с той самой первой минуты, как увидела его. На Найтон-Сэндс, глядя на мускулы, гладко перекатывавшиеся под кожей. В предрассветном сумраке, когда у него было тяжело на сердце. И сейчас, когда гнев бушевал в нем, как пламя.
— О… Пол!
Его имя вырвалось у нее, как только расстались их губы.
— О… ты! — простонал он. — Если бы тебя здесь не было, я бы сломал эту прелестную, лживую шейку Илены.
Она лежала в крепком, теплом объятии его рук, и все тело ее наполнилось любовью к этому мужчине. В ней больше не осталось ни одной частички, принадлежащей только ей, он взял все. Ее ресницы затрепетали, когда она снова почувствовала его губы на своем лице, губах, горле…
Потом он вдруг оттолкнул ее от себя. Откинул взлохмаченные волосы с глаз.
— Возвращайтесь на вечеринку, — проскрипел он. — Уходите сейчас же! Я сейчас для вас неподходящая компания.
Но она не двигалась. Ее переполняло острое желание обнять его, успокоить. Он видел это. Сострадание в ее глазах… мама, которая хочет поцеловать ушибленное место, чтобы не болело.
