Mara Palpatyne - Deus, ex-machina
Увы, именно это горе и привело Элиандрию в Храм, бывший последней ступенью ведущей или в Тейглинскую бездну, или…
***
Маленькая Эйден совсем не чувствовала трагичности момента – ее головка, покрытая белым ежиком первых волос, лежала на предплечье матери, прозрачно-голубые глазки светились изнутри, как светятся только глаза младенцев. Она уже начала улыбаться, она поднимала головку, но тут на семью Алиандера обрушился злой рок – на месте родничка девочки появилась опухоль. Конечно, жрецу не оставалось ничего, кроме как направить Элиандрию на Тейгель.
«Вырождение грозит нам с момента разделения мира», – вещал жрец – Как, – «наши предки сперва не обращали внимания на это – и жестоко поплатились. Одно за другим племена атлантов стали деградировать. Так появились проклятые титаны, фанатично желающие истребить своих прародителей…»
Так что участь Эйден была незавидной – ей предстояло получить смертельную инъекцию в храме, после чего ее маленькое тельце поглотит Бездна. Но одна надежда у Элиандрии все-таки оставалась.
– Положите ее на стол и распеленайте, – велел Акушер, натягивая на лицо маску. Это была настоящая маска, подобная тем, которые лицедеи надевают, когда позорят народу чей-то опус. Сейчас она демонстрировала полнейшее равнодушие, но после того, как акушер осмотрит бедного ребенка, уголки ее губ опустятся, и это будет приговором.
Акушер, стал водить над телом девочки руками, одетыми в перчатки. Эйден заулыбалась – действия жреца казались ей забавными, а Эландрия почувствовала, как по ее щекам теплыми потоками заструились слезы. Она больше не могла сдержаться, но и слабость проявить не имела права, потому плакала молча, не издавая ни звука.
Проклятые слезы не позволили ей сразу увидеть, как Акушер выпрямился и его маска стала меняться… а когда она все-таки увидела, то долго не могла поверить своим глазам – маска Акушера улыбнулась
А значит, Эйден будет жить.
***
Прошло десять лет. Десять лет разлуки. Эландрия не видела дочь и даже не знала, что с ней. Алиандер получил концессию на разработку недр нового острова, и их семейный когг отправился в дальне земли. Да если бы даже они оставались на прежнем месте – никто бы не пустил Эландрию к дочери.
За десять лет многое изменилось. Рана на душе зарубцевалась. У нее с Алиандером родилась вполне здоровая девочка Айна. Сейчас Айне было пять; ее белокурая головка вертелась во все стороны, она то и дело терзала мать расспросами. А Эландрия гадала, узнает ли Эйден при встрече.
Узнала, как ни странно. Сердце сразу защемило, когда девочка в серебристой куртке, юбке до щиколоток и металлической феске вышла и заняла положенное место в строю одиннадцатилетних.
Эйден проходила обряд, после которого будет допущена к обучению «высокомудрому ремеслу, вид которого выберет Оракул». По крайней мере, так объяснил Эландрии сильно постаревший Как. Девочке предстоит стать весталкой Учителей-Пророков, даровавших миру Знание – Ньютона, Эвклида, Теслы или Менделеева. Один из Пророков зажжет на девочке знак, и с тех пор она станет служить Высокомудрому Знанию – точней, пока учиться. Еще пять лет.
Началось мучительно долгое таинство. Послушниц обходили пожилые весталки, некоторые из которых были сильно искалечены. Учитель, Ученик и Акушер молились вокруг крестообразного Знамени Творца. Вскоре на сцену, пыхтя клубами пара, выехал нарочито-грубый агрегат, который вез странную штуку, похожую на вывернутый наизнанку механизм счетно-решающего аппарата. У прибора имелась лапа-манипулятор; многочисленные колесики, маятники, пружины и валы пребывали в постоянном движении. Между этими валами находилась странная конструкция, напоминавшая крест без верхнего конца с висящей над ним короной.
Благообразный Акушер-мулат снял с Учителя балахон черный с красным отливом. Под балахоном мужчина был наг, как младенец; его кожа была синевато-бледной, словно Учителю было очень холодно. У Учителя, как и у других Жрецов Храма были правильные черты лица; холодные серо-стальные глаза смотрели каким-то колючим взглядом. Ученик взял Учителя под руку, и повел вдоль ряда девушек, каждая из которых целовала его протянутую руку; Учитель шел медленно, словно с неохотой, равнодушно взирая на своих послушниц. Затем Ученик подвел Учителя к нелепому агрегату и поставил на платформу перед Т-образной конструкцией лицом к ней. Извечные сумерки Ойкумены сгустились, явственне проступили на стенах багровые тени.
И Ученик нажал на рычаг.
Тело Учителя напряглось, тишина зазвенела, словно наэлектризованная. На ладонях Учителя вспухли раны, из которых выглянули острия. Кровь потекла по платформе – такие же лезвия пронзили подошвы жреца. А затем по конструкции заструились молнии, и где-то вдалеке зазвучал гимн в честь Учителей-Пророков, и чела Учителя, пропарывая кожу, коснулась корона…
Ученицы стали подходить к помосту, одна за другой, по алфавиту. С первой Тав и до последней Алеф. Механический манипулятор опускался на предплечье каждой, оставляя ожог; форма отметины говорила о том, кому из пророков будет служить весталка.
Уже на Каф стало видно, что Учитель держится из последних сил. Он молчал, но его спина дрожала, по ней тек кровавый пот. Потому и манипулятор двигался неуверенно, чем дальше, тем медленнее. Эландрия безпокоилась: Эйден была самой последней в очереди. Если учитель умрет раньше – нераспределенных весталок ждет неведомая, но наверняка страшная судьба.
Но очередь до Эйден все же дошла; Манипулятор медленно опускался, вздрагивая и раскачиваясь. Эландрия сама не заметила, как впилась побелевшими пальцами в подлокотники кресла, на котором сидела; наконец, манипулятор опустился, но не успела Эйден продемонстрировать Знак гостям и жрецам, как Учитель забился в предсмертных конвульсиях; его вырвало кровью прямо под ноги девочки. Ученик поспешил поднять рычаг, но было поздно – Учитель отдал душу Творцу раньше, чем его тело легло на руки Ученика.
Такое бывало – не каждый год, конечно. Раз в десять-двадцать лет Ученик сменял Учителя; для Эйден произошедшее ничего в жизни не меняло. На запястии девочки краснел похожий на косматое солнышко знак Пророка Тесла.
***
Учебы стало куда больше. Занятия, на которых заставляли запоминать огромные массивы данных и решать в уме сложнейшие уравнения перемежались с тренировками – вестибюлярный аппарат и нервная система весталки Теслы должна была реагировать на малейшее изменение гравитационных и магнитных полей, ведь именно эта чувствительность – вкупе с памятью и быстротой расчетов – позволяла аэрогаторам (1) управлять столь сложными конструкциями, как крейсера.
