Mara Palpatyne - Deus, ex-machina
Фараон сплюнул. В комнату ворвался халдей:
– Превосходный страж, там, в соседнем номере…
– Что, поймали?!
– Н-нет, он через окно…
– Так чего вы стоите?! – заорал фараон. – Бегом за ним!
Попрощаться он не удосужился.
***
– Ты б сказала, что я у тебя первый… – заявил Кронид, – я б поосторожнее был.
– С-спасибо Вам… – прошептала девушка. – И тебе спасибо, милая, – добавила она, глядя в глаза Артемиде.
– Погоди благодарить, все только начинается. Тебе надо драть отсюда когти, девочка. Не только из города – с острова, и желательно туда, где они тебя не достанут.
– Все так серьезно? – тревожно спросила Артемида.
– Серьезней не бывает. Наша с тобой любовница пришила достаточно важную среди местных подонков персону. Теперь за ней не только фараонское сонмище охотится – скоро еще и блатные подтянутся…
– Куда мне бежать?
Язон задумался.
– Во флот! – наконец-то сказал он. – Я тебя пристрою к Далиле, на фрегат «Безмолвие». Ты в механике хоть что-то соображаешь?
– Могу открутить и стырить что-то плохо прикрученное.
– Ну… лиха беда начало. Давай попробуем! Как вас, кстати, зовут, дамы?
Они представились.
Девушку звали Тристаной.
– Вот что, Артемида… – сказал Язон, – приодень-ка ее и накрась. Сможешь?
– Умеет ли птица летать?
– Не всякая. Ближе к ядру есть такие, что не летают. Тристана, вещи твои придется бросить…
– У меня ничего нет, кроме одежды, в которой я пришла.
– Тем лучше. Ну, девочки, готовьтесь. А я пока по округе прошвырнусь.
Язон вернулся через пятнадцать минут. За это время Тристана преобразилась из растрепанного мальчишки в привлекательную молодую женщину.
– Неплохо, – оценил Кронид. – А теперь быстро идем за мной. Не дай Творец, начнут стрелять – лечь на пол и не рыпаться, ясно?
Девушки синхронно кивнули.
Впрочем, из кабака они вышли без происшествий. Рядом с коновязью переминался с ноги на ногу пегас. Такие лошади, способны кое-как держаться в воздухе за счет кожистых складок на боках. Впрочем, этот конь был запряжен в кэб, и летать мог только в чьем-нибудь бреду. Язон посадил девушек в кэб и залез на козлы.
Ехали недолго – в маленьком городке не было длинных дорог. Пегас, молодой и необученный, всю дорогу порывался взлететь, возможно, потому, что Язон немилосердно его подстегивал, вынуждая двигаться как можно быстрее.
Порт был невелик, однако в нем постоянно находилось несколько крейсеров. Серебристые сигары в небе давно стали для местных привычным зрелищем. Тристана никогда раньше не видела корабли так близко. Казавшиеся с земли небольшими, на поверхности они, ощетинившиеся орудиями башен, выглядели устрашающе. Но один из них смотрелся, как орел в стае соек. Он был пришвартован чуть поодаль. На борту золотился крестообразный Знак Творца.
Язон натянул поводья:
– Мой «Приговор судьбы», – сказал он с гордостью, – лучший из крейсеров Ойкумены.
Он выпустил девушек из кэба, настороженно оглядываясь вокруг.
– Сюда, – он подвел Тристану к одному из причалов. – Не нравится мне все это. Слишком легко. Будьте настороже.
Навстречу им вышел дежурный офицер. Обменявшись приветствиями с Язоном, он втянул его в беседу, из которой девушкам были знакомы только забористые ругательства. Относящиеся к флоту воспринималось буквально как чужой язык.
Через какое-то время загудел лифт, и на пирс вышел коренастый титан с метелкообразной бородой, мгновенно влившийся в разговор. В процессе бородач то и дело косился в сторону Тристаны. Наконец стороны о чем-то сговорились, и Язон подозвал ее к себе.
Артемида смотрела на то, как Тристана подходит к мужчинам, и не могла понять, что с ней творится. Она почти не знала эту девушку, их связь ни к чему не обязывала, но отпускать ее было ужасно мучительно. Блуднице внезапно захотелось заплакать. Она изо всех сил старалась сдержаться, и может быть, поэтому первой заметила подозрительный блеск между пирсами.
Она прыгнула – так, как никогда не прыгала до этого. Мелькнули ошарашенные глаза мужчин, испуганное личико Тристаны… Артемида сбила девушку с ног, а потом в груди вспыхнула боль.
Язон первым же выстрелом попал в горло снайперу. На швартовой вышке ожил прожектор, тихо застрекотал паропулемет, для надежности поливая плохо просматриваемые участки… напрасно – снайпер был один и уже был мертв.
А Артемида лежала на плитах пирса, ее платье потемнело от крови, из груди торчала стрелка. Ее глаза подернулись поволокой, а белые волосы рассыпались по рукам державшей ее за плечи Тристаны.
– Я так хотела сделать… тебе приятно, – Артемида пыталась улыбнуться бледнеющими губами.
Тристана чувствовала, как что-то обрывается в ее душе. Это было невероятно жестоко – впервые в жизни найти близкого человека, – и тут же потерять его, даже не успев понять, как это – любить и быть любимой. Душа Тристаны наливалась болью, нестерпимой и пламенной, от которой хотелось кричать…
– Ты сделала, – по щекам девушки катились слезы, – мне хорошо с тобой. Я люблю тебя!
Дыхание Артемиды становилось все тяжелее. Она порывалась что-то сказать, но лишь хрип вырывался из простреленной груди, но ее рука приподнялась и коснулась щеки Тристаны, даря ей последнюю ласку. И от этого прикосновения Трис стало еще больнее, будто не Артемиде, а ей самой прострелили сердце…
– Не умирай! Пожалуйста! – голос Тристаны сорвался. – Не надо! Я не хочу – без тебя!
Но жизнь уже ушла из зеленых глаз. Замерла грудь, на губах застыла розовая пена. И тогда Тристана закричала.
Ее крик прервался быстро – дежурный офицер подошел сзади и уколол шею девушки инъектором с седативом. Тристана замерла, а затем тихо опустилась на плиты пирса рядом с телом своей первой возлюбленной.
Очнулась она уже на борту крейсера «Безмолвие».
Глава 1.2: Эйден
И мне хочется верить,
Что это – не так,
Что сжигать корабли
Скоро выйдет из моды…
В.С. Высоцкий "Я, конечно, вернусь"
Остров Тейгель одинаково почитался обеими расами Ойкумены. Еще бы! Ведь здесь, в окружении восьми крупных светил билось сердце Храма – древняя машина. Тайну машин знали не многие – не более 32 и не менее 16 жрецов Храма. Полностью посвящены были только двое – Учитель и Ученик. Более прочих был осведомлен и Акушер.
«Странно, что в нашем мире, где на четырех женщин приходится один мужчина, в каждом из четырех храмов Ойкумены живут целых три монаха…» – рассеяно думала Элиандрия, глядя на приближающегося незнакомца. Мужчина был метисом – белая кожа атланта и темные волосы титана; с его лица можно было писать иконы, столь чистым и светлым было оно… беда в том, что милосердный Акушер ежедневно убивал трех-четырех младенцев с явными генетическими уродствами.
