Харриет Гилберт - Вот такая любовь
– Мой… мой отец жил… – начала она, но запнулась. Витторио вопросительно обернулся к ней. Она опустила густые темные ресницы. Он был другом ее отца и, следовательно, другом… женщины, с которой тот жил. Он должен был знать ее. – Мой отец жил здесь с…
– Эмилией, – подсказал Витторио Росси. Лили была удивлена и благодарна ему за эту маленькую помощь.
Наконец-то после всех этих лет неведения она услышала ее имя, но не смогла бы его произнести. Оно застревало у нее в горле, хотя она и убеждала себя, что теперь это не имеет никакого значения. Ее мать была ожесточена против Эмилии… Но Лили не испытывала к ней враждебности – ни тогда, ни теперь. Ей просто было грустно, что ненависть матери на все эти долгие годы лишила ее возможности познакомиться с женщиной, которая подарила отцу счастье. А он был по-настоящему счастлив. Она не понимала этого раньше, но теперь была в этом уверена: это витало в самом воздухе удивительно простого уютного дома, обставленного с такой любовью. Наверное, именно это имел в виду итальянец, говоря о «ценностях жизни»; они могут так меняться, когда любишь. И она вдруг отчетливо поняла, что сама никогда не любила.
– Где теперь она? – решительно обратилась Лили к Росси. Девушка должна была знать все о подруге своего отца. Что она испытала, когда выяснилось, что ее любовник завещал этот дом своей дочери? И почему отец сделал это?
Девушка не сразу получила ответ на свой вопрос; последовала долгая пауза; через открытое окно доносился запах жасмина и слышалось пение цикад.
– Она похоронена вместе с вашим отцом, – сказал наконец Витторио Росси, медленно подбирая слова. – Эмилия умерла через три месяца после его кончины, от тоски, она просто не смогла жить без него.
Все чувства Лили болезненно отозвались на эти слова. Ее ногти впились в ладони, так что она чуть не закусила губу от боли. Она почувствовала, как кровь отлила от ее лица. Единственное, что она смогла произнести побледневшими губами, было тоненькое «о-о…».
– Такая любовь… – Вот все, что произнес Витторио Росси, отворачиваясь от нее, чтобы пройти в одну из спален.
Лили стояла в проеме двери, колеблясь, должна ли она следовать за ним. Девушка вдруг почувствовала страшную тяжесть на душе. Она никогда не любила сама такой любовью, и эта мысль вызвала у нее печаль. То, что случилось в этом доме два года назад, было так красиво, печально и трагично…
Лили наблюдала, как Росси подошел к окну, отодвинул в сторону чудесную кружевную занавеску и посмотрел на бесконечные, простиравшиеся до горизонта виноградники. Воздух вдруг показался ей тяжелым, как будто в нем разлилась печаль. Лили хотелось нарушить молчание, но она не знала, как это сделать. Итальянец помог ей, внезапно обернувшись.
– Одна из моих горничных приготовила эту комнату для вас. Это гостевая комната. Надеюсь, вам понравится.
Он сказал это учтиво, мягко, и она кивнула в знак согласия, добавляя: «Спасибо», – но затем спохватилась:
– Но как… Я имею в виду, как вы узнали, что я приезжаю? И этот дом – он такой чистый и ухоженный.
– Я бываю здесь каждую неделю, – спокойно объяснил он. – Мне принадлежит здесь земля – виноградники, которые вы видите, оливковые рощи за ними. Я был соседом вашего отца и его самым близким другом. – После небольшой паузы он мягко добавил: – Подойдите сюда. – Он протянул ей руку.
Лили подошла, почему-то сразу успокоившись, узнав, что Витторио был просто соседом. Поэтому-то он так хорошо знал ее отца и его подругу; похоже, много знал и о ней самой; ее любопытство опять проснулось.
Девушка стояла рядом с ним у окна, очень близко. Она опять ощутила его тепло и исходящий от него запах дорогого одеколона, аромата Италии и мужчины.
– Мой дом, – сказал он, кивнув на зелень у горизонта.
Лили удивило, что она не видела его раньше, но, возможно, его просто не было видно с первого этажа. Вилла, окруженная горами, была великолепна; по бокам от нее росли громадные клены с густой листвой. Хотя она располагалась в значительном удалении, было очевидно, что она велика по размерам и очень красива; видимо, отражая индивидуальность владельца, вилла отличалась соразмерностью пропорций и каким-то аристократизмом. Никакого другого жилья в густой зелени принадлежащих Витторио виноградников Лили не увидела.
– Это очень красиво, – вздохнула она.
– Ничего особенного, – сказал он отрывисто и отвернулся. – Сейчас я покажу вам водопровод. – Лили последовала за ним.
2
– …Вода здесь драгоценна. Я повторяю еще раз, когда вы принимаете душ… – спокойно объяснял Витторио девушке, уже находившейся в близком к истерике состоянии.
– Вам не нужно повторять мне это, у меня отличный слух! Вы хотите сказать, что мой отец принимал душ, стоя в пластмассовом резервуаре и сохранял эту воду для того, чтобы использовать в туалете?
– Только тогда, когда вода была на исходе.
– Когда вода была на исходе? – тупо переспросила она. – Но почему он не мог накачать ее из колодца?
– Она доставляется сюда в цистернах…
– Значит, собственно говоря, водопровода здесь и нет? – изумленно спросила Лили.
– Электричества здесь тоже нет, – сообщил ей Витторио Росси со спокойной улыбкой; ее растерянность явно доставляла ему удовольствие.
– А как же я буду готовить? И чем освещать дом, когда стемнеет? – спросила девушка с изумлением.
– Готовить вы будете на газе…
– Ну, это уже кое-что, – с облегчением воскликнула она, – чудная страна, право же, нет электричества, но есть газ…
– …В баллонах, – с готовностью подсказал Витторио; его темные глаза смеялись.
Лили подавила гнев. Его все это действительно развлекает…
– И когда же его доставляют? – поинтересовалась она.
– А его не доставляют. Вы забираете его в деревне. Грузовик останавливается там по понедельникам, средам и пятницам. И баллоны очень тяжелые, – любезно добавил он. – Я сомневаюсь, что, при вашем хрупком сложении, у вас хватит сил поднять их.
– Не волнуйтесь, я как-нибудь справлюсь, – сдержанно ответила Лили.
В глазах Витторио мелькнуло удивление; похоже, он наконец понял, что его ирония была не вполне уместна.
– Это не проблема. Я буду привозить их вам.
– А как насчет света? – неуверенно спросила она.
– Масляные лампы.
– А когда появляется фонарщик, в день Искупления? – Она не могла удержаться от этой циничной реплики. Просто все это выбило ее из колеи.
Он улыбнулся.
– Ваш отец был бы вами доволен.
Лили сделала над собой усилие, чтобы не ответить на эту реплику. Было неприятно, что чужой человек знает, что могло бы понравиться ее отцу, а она не имеет об этом понятия. Девушка вышла из просторной ванной комнаты, где они разговаривали, и остановилась на лестничной площадке.
