Наура Тарлингтон - Море страсти нашей
По прибытии домой Джил сразу же залезла под душ, вымыла волосы и удалила с лица всю косметику. Рейс в Сиэтл был только в пять утра, и она провела ночь в аэропорту Сан-Франциско, внутренне сжимаясь от возможного столкновения с Максом, боясь (и в то же время надеясь!), что он приедет за ней.
Но он не приехал. Это могло означать только одно: он счел ее позицию мудрой и решил следовать предложенным ею правилам игры. С самого начала она взяла ошибочный тон в отношениях с Максом, наделала множество ошибок. Чего стоит, например, ее дурацкая попытка изменить свою внешность. Она не могла забыть, с каким удивлением смотрел он на нее тогда, в офисе.
Она предпринимала героические усилия, чтобы вжиться в предназначенную ей роль жены крупного предпринимателя, но он не принял этой жертвы. Мало того, Джил не могла ошибиться, в его взгляде было разочарование, возможно, даже антипатия. Макс быстро спрятал свое неодобрение, но это не значит, что его вовсе не было.
Да, повторяла про себя Джил, споласкивая кофейник, разве его взгляд не был верным знаком того, что у них ничего не получится? Макс любил Джил, которую встретил на берегу океана. Переселить ее в город — то же, что вытащить из моря ее любимых дельфинов и заставить их жить на суше. Они не смогут, для них нет альтернативы: жизнь — это море, и только море.
Пришло и ушло Рождество. Джил, как всегда, проводила его у Бекки. На сердце было все еще тоскливо, но она охотно болтала с друзьями. Когда же Огастес поцеловал ее под омелой, едва коснувшись губами, почти по-братски, боль ее стала сильнее, и Джил раньше других покинула вечер.
Эпилог
В январе стояла сухая и ясная погода, но однажды утром Джил, проснувшись, не узнала берега. Небо заволокло сизыми тучами, грозная синева стремительно надвигалась с юга, а к полудню ветер приобрел ураганную силу. Похоже, ей предстояло пережить бурю, напоминающую ту, осеннюю. Деревья гнулись и скрипели, море ревело и стонало.
Придется проверить снаружи готовность дома противостоять стихии. Джил решила еще немного подождать: иногда ураган с наступлением ночи терял силу. Может быть, и на сей раз пронесет.
Поужинав, девушка приняла горячую ванну и с чашкой кофе в руках села в кресло перед горящим камином, чтобы прочитать окончательную редакцию доклада. Завтра она отправит его по почте в университет.
Что-то мешало Джил сосредоточиться. Буря не стихала, и она пожалела о том, что засветло не приняла всех мер предосторожности, не принесла из летней кухни примус и свечи.
Неожиданно снаружи раздался какой-то лязг. Похоже, один из оставленных в саду стульев ударился о стену. Услышав, как скрипят ворота, Джил со вздохом поднялась. Надо выйти, не то или ворота слетят с петель, или стул разобьет окно.
Девушка прихватила фонарь и, набросив теплую куртку и обмотав голову шарфом, вышла в сад.
Она внесла в дом стулья, потом побежала к воротам. И тут сквозь рев ветра до ее ушей донесся шум автомобильного двигателя.
Недоумевая по поводу того, что кому-то пришло в голову совершать прогулки на машине в такую непогоду, Джил посмотрела на дорогу. Свет фар ослепил ее. Машина свернула с шоссе прямо к ее воротам. Подняв фонарь, девушка мгновенно узнала мужчину, вышедшего из автомобиля.
Это был Макс. Руки он держал в карманах куртки и смотрел прямо на нее. Ветер трепал его волосы.
— Ну что, Джил, — сказал он, подойдя, — не позволишь ли мне укрыться от урагана в твоем доме?
Джил онемела от удивления. Она не могла шевельнуть ни рукой, ни ногой. Кончилось тем, что Макс, взяв за руку, сам повел ее к знакомому коттеджу.
Оказавшись дома, за плотно закрытой Максом дверью, хозяйка понемногу стала приходить в себя. Он молчал, предоставляя ей возможность начать разговор.
— Что ты здесь делаешь? — спросила, наконец Джил.
— Приехал тебя повидать.
— Зачем?
Макс, пожав плечами, улыбнулся.
— А почему бы нет? Мы ведь старые друзья, не так ли? Предположим, у меня дела здесь, по соседству, но, когда началась буря, я решил переждать ее у тебя.
Он замолчал, улыбка погасла, черты лица стали тверже, и, когда Макс вновь заговорил, голос его звучал угрюмо, почти зло:
— Почему, скажи, ради Бога, ты вот так бросила меня, Джил?
Она отвернулась, не в силах выдержать пронзительного взгляда его серых глаз. И в мыслях ее и в сердце творилось что-то неладное, диаметрально противоположные эмоции охватили ее: радость видеть его и боль, почти невыносимая, оттого что она вновь его потеряет.
— Я думала, так будет лучше, — тихо ответила Джил.
— Ты думала! — закричал он. — А как же я? Что, мои мысли, мои чувства ничего для тебя не значат?
Макс побледнел, рот его вытянулся в жестокую узкую линию, под скулами заиграли желваки. На щеках, как и тогда, темнела щетина. Впервые она осознала, что и он страдал. Раньше это почему-то не приходило ей на ум. Макс всегда казался таким сильным, самоуверенным, неуязвимым для сердечных ран.
— Прости, Макс, что обидела тебя. Я не хотела этого, но искренне верила, да и сейчас верю, что так будет лучше для тебя. Обо всем было сказано в записке. Я не могу войти в твой мир, а ты не можешь его оставить. Что еще я могла сделать?
— Ты могла со мной об этом поговорить!
— Я пыталась! — воскликнула в ответ Джил. — Вспомни, сколько раз я говорила, что нам надо все обсудить, и сколько раз ты уходил от этой темы?
Он опустил глаза, и Джил почувствовала удовлетворение. На этот раз ей удалось зацепить его за живое. Но радость была недолгой. Сердце заныло при виде неподдельной душевной боли на его лице.
— Разве ты не понимаешь? — спросила она тише и мягче. — Нам не жить вместе. Мы с тобой люди разного круга.
Она уже готова была пересказать ему разговор, подслушанный в дамской комнате на балу у Грюннов, но вовремя остановилась. Что это даст?..
Зачем он приехал? Чего от нее хочет? Пройдет буря, и Макс уедет. Так зачем же растравлять старые раны? Со временем, может быть, она научится спокойно воспринимать его присутствие, но сейчас самым последним делом было бы проглотить приманку и вспомнить свою любовь к нему, свои надежды.
— Пошли, — со вздохом сказала она, — пошли в кухню. Немыслимо ехать обратно в такую погоду. Могу предложить тебе чашку кофе.
Джил пошла в кухню и на ходу, полуобернувшись, спросила:
— Ты ужинал?
Макс стоял на том же месте, глазами буравя пол, потом устремил взгляд куда-то вдаль. Он весь сник, от былого запала не осталось и следа.
— Нет, не ужинал, — ответил он бесцветным голосом.
— Тогда я чем-нибудь покормлю тебя на дорожку. — Она упорно старалась выдержать бодрый дружеский тон. — По-моему, ураган уже стихает.
