Изобель Чейс - Нектар любви
Этот пляж был менее популярен, чем другой — на Маракасе, но, оглядевшись вокруг, я не смогла понять почему. Такого чистого пляжа, как этот, я не видела никогда в жизни. Даже рядом с деревьями песок был белоснежным, нигде совершенно никакого мусора. С пляжа открывались великолепные виды, а по краю он был засажен восхитительными никарагуанскими деревьями какао, которые сейчас были усыпаны розовыми цветами.
Отсюда были видны два рукава, протянувшиеся от острова к материку, они словно обнимали залив Пария. На севере находилось устье Дракона, а на юге — Змеи; перешейки были такими узкими, что залив больше походил на озеро, совершенно отделенное от Атлантического океана, и служил отличным прибежищем для креветок и другой морской живности, а также был отличной природной гаванью.
Я немного постояла, любуясь открывающимся видом, а над моей головой кружило полдюжины мандариновых бабочек. Когда мы приехали, на пляже уже было несколько человек, вновь прибывшие тут же устремились на песок, некоторые прямо на бегу срывали с себя одежду, так им не терпелось попасть в воду. Мне же совсем не хотелось спешить. Мне нравилось стоять и наблюдать, как резвились в теплой воде красивые, стройные юноши и девушки, заливаясь счастливым смехом. Но на пляже были и те, которые не купались. Я сразу и не заметила одинокого мужчину, который лежал на песке неподалеку от того места, где я стояла. Когда я решила прогуляться по пляжу, он внезапно поднялся, чуть не сбив меня с ног.
— Мечтаете? — улыбаясь, спросил он. — Ну и как, приятные мечты?
Я попыталась проигнорировать его, но он не унимался и крикнул мне вдогонку:
— Эй, девушка, послушайте, здесь не принято скучать в одиночестве!
— А знаешь, ведь он прав, — послышался сзади голос Даниэля.
Я в ярости резко повернулась. Неужели он выследил меня? Это было бы вполне в его духе! Я уже открыла рот, чтобы высказать все, что у меня на уме, но, к счастью, здравый смысл возобладал, и я поняла, что он просто не мог знать, что я поеду сюда.
— Привет, Длинные Ноги, — с ухмылкой сказал он.
— Привет! — ответила я.
Он сел на песок и потянул меня за руку, чтобы я присела рядом.
— Что ты здесь делаешь? — поинтересовался он. — Пытаешься убежать от шума и толкотни?
Я покачала головой:
— Не совсем так. Хотя мне нужно было подумать в тишине, а в городе повсюду идут репетиции завтрашнего представления. — Я вяло улыбнулась. — Все собираются на карнавал, не так ли?
— Почему же нет? А ты не собираешься?
— Не знаю, — пожала я плечами. — Я считаю, что вся эта пестрота и шум слишком утомительны.
Он засмеялся:
— В этом проблема всех англичан — они не умеют расслабляться, и они не понимают, что если терпишь поражение, то можно получить удовольствие и от поражения!
— Они проиграли бы кучу войн, если бы догадывались об этом, — раздраженно заметила я.
Он ухмыльнулся, мое раздражение никак на него не подействовало.
— Но каждый отдельный англичанин ведет свои собственные сражения, как будто это все великие войны, — сухо прокомментировал он. — Даже англичанки не любят поражений!
Мне пришло в голову, что он намекает на то, что ему удалось получить мою подпись под документами, дающими ему доступ к плантациям, которые он так желал.
— Я не уверена, что потерпела поражение! — огрызнулась я.
Он громко рассмеялся:
— Мои дорогие Длинные Ноги, тебе еще много предстоит узнать о самой себе, не так ли?
Я посмотрела ему прямо в глаза.
— Может, это предстоит нам обоим, — довольно резко предположила я.
Он не смутился и не опустил глаз, как я того ожидала. Он открыто смотрел мне в лицо, и мой гнев на него почему-то трансформировался в легкое замешательство. Совершенно неожиданно мне показалось, что он говорит вовсе не о сахаре, а о нас двоих, так что именно мне пришлось отвести глаза, когда я смущенно осознала, что мои щеки покраснели. Внезапно перед моим мысленным взором встал образ Памелы, мгновенно приведя меня в чувство; я сразу осознала, что Даниэль никак не мог иметь это в виду! Я нервно перевела дыхание и, отвернувшись от него, стала смотреть на море.
— Памела тоже приедет на карнавал? — тихо спросила я.
Даниель равнодушно пожал плечами, но я заметила, что он больше не улыбается.
— Думаю, нет, — сказал он. — Она все это уже видела.
— Ты тоже это видел, — заметила я, с облегчением найдя безопасную тему для разговора.
— Но я настоящий тринидадец, — насмешливо и одновременно с гордостью ответил он. — Я не могу устоять перед шумом и толпой, перед ночевками в парке, когда нет времени, чтобы добраться до кровати, и… ну, и перед всем остальным. Памела — американка, и мне кажется, что в душе она находит все это довольно дикарским.
— О? — Я постаралась, чтобы мой голос прозвучал равнодушно и не было заметно нахлынувшей на меня радости, когда я почувствовала, что хотя бы в этом Памела не оправдала ожиданий Даниэля. Он был горячим поклонником карнавала, а она нет!
Он развеселился:
— А ты, мне кажется, вполне готова к ночевкам в парке?
— Пожалуй… — с сомнением протянула я.
Он громко рассмеялся, и я тоже не удержалась. Это было уже слишком. В глубине души я начала подумывать, что же еще я готова совершить, чтобы снискать его одобрение. Но я не стала сосредоточиваться на этой мысли и углубляться в то, что это могло означать.
— Мы должны это отпраздновать! — внезапно объявил он. — Аарон позвонил мне и сказал, что все бумаги подписаны и скреплены печатью. Я уже подумал, что у вас началась семейная вечеринка по этому поводу.
Я безрадостно рассмеялась:
— Какая там вечеринка! Уилфред больше не хочет иметь дело с сахаром. Губерт кажется совершенно равнодушным к тому, что происходит, а дяди даже не было дома, так что он вообще ничего не знает!
