Конни Банкер - Уходи, если сможешь
— Ты можешь помолчать и послушать меня? Всего одну минуту, — с мольбой произнесла молодая женщина. Она уже не надеялась смягчить его, единственное, чего ей хотелось, — это объяснить твердолобому чурбану свою точку зрения.
— Черт побери, я бы выпил чего-нибудь покрепче кофе!
Брюс раздраженно вскочил на ноги. Что толку препираться? Они уже все сказали друг другу. Но дьявольская сила, таящаяся в этой женщине, все еще держала его, не давала уйти прочь и навсегда забыть о «Розовом доме» и его владелице. Возможно, спиртное придаст мне решимости и поможет успокоиться, подумал он.
— Есть немного виски в…
— Я отлично знаю, где виски!
Брюс вышел из комнаты и через минуту вернулся со стаканом в руках. Его глаза с такой свирепостью буравили лицо Маргарет, что она чувствовала себя как на допросе в инквизиции.
— Я понимаю, что ты злишься, и не могу тебя винить. Я и сама была в ярости, когда услышала, что ты строишь планы относительно моего ранчо. Мне казалось, если бы ты сказал все напрямую, это было бы честно, но ты… ты предпочел особое решение проблемы…
— И ты предпочла поменяться ролями?
— Мне было очень больно.
— И ты захотела сама причинять боль?
— Нет, не совсем так, — пробормотала Маргарет.
— А как же тогда?
Увы, спиртное не помогло. Брюс по-прежнему был весьма далек от спокойствия.
— Я просто хотела сохранять контроль над ситуацией… Но, наверное, я не подхожу для таких игр, Брюс. Я потеряла голову, мне было слишком хорошо с тобой.
— Но все-таки ты не забывала следить, чтобы я и на пушечный выстрел не приближался к Кэтти. Не так-то, видимо, тебе было и хорошо!
— Прекрати искажать каждое мое слово!
— Не получается. Сегодня твой образ так сильно изменился в моих глазах, что я опомниться не могу от столь быстрой метаморфозы. — Он смерил ее убийственным взглядом. — Ты талантливая актриса, но я что-то не могу сыграть роль восторженного зрителя.
— Можешь приписывать мне все мыслимые и не мыслимые преступления! — защищаясь, воскликнула Маргарет. — Но, вспомни, ты и сам далеко не ангел!
Брюс оставил ее слова без внимания.
— Интересно, насколько далеко простиралось твое притворство, а, Маргарет? Что ты думала, когда мы занимались любовью? Как бы лучше изобразить страсть, чтобы противостоять моим подлым замыслам?
— К чему говорить об этом? — устало вздохнула она.
— Что-то не слышу ответа на мой вопрос.
— Я не обязана отвечать тебе.
— А разве ты не собираешься оправдываться? Я думал, что любая женщина хочет в споре оставить последнее слово за собой.
— Да уж, ты известный знаток женщин.
Так оно и было, черт побери. Но вот беда, знание всех прочих женщин ни капли не помогало ему понять ту единственную, которая имела для него столь большое значение.
— Ладно, раз уж ты настаиваешь… Поверь, лежа в твоих объятиях, я не вынашивала никаких коварных замыслов. Я вообще ни о чем не могла думать…
Брюс только пожал плечами, и Маргарет совсем упала духом. Напрасны все разговоры, все ее объяснения. Он даже не собирался попробовать ее понять. Он примчался сюда только ради того, чтобы свести счеты. Унизить ее, безжалостно раздавить и бросить, как сломанную игрушку. Она всегда была для него очередной забавой, развлечением на час. Может, гордость его и задета, но он без труда исцелит эту рану. А вот ее раны уже не излечить… Но она не собирается ползать перед ним на коленях, твердя о любви и моля о прощении. Этого он от нее не добьется!
— И как далеко ты собиралась завести эту интрижку? — продолжал расспросы Брюс.
— Сколько можно говорить: это не было интрижкой! Да, я совершила ошибку, когда захотела отомстить. Но я же страдала, я думала, это ты используешь меня… — Ее голос прервался..
Лицо Брюса ожесточилось, губы сжались в презрительной усмешке.
— И ты вовсе не собиралась заставить меня влюбиться в тебя, да, Маргарет? Это ничуть не входило в твои планы? Разве не это было конечной целью твоей игры?
От столь неожиданного заявления молодая женщина едва не подпрыгнула на месте. Щеки ее залил болезненный румянец. На мгновение Брюс почувствовал себя полным ничтожеством, но гнев все еще мутил его рассудок.
— Нет, конечно же нет! Я и не думала ни о чем подобном… — Маргарет снова запнулась.
Она не строила подобных планов, но мечтала именно об этом. И что из того, что эти мечты относились к разряду несбыточных? Ведь невозможно предположить, что он захотел бы жениться на ней, предложил бы ей руку и сердце.
— Не пытайся лгать, лицо тебя выдает. Даже странно, после столь безукоризненной игры.
Он резко повернулся и направился к двери. Маргарет потерянно брела следом. На пороге Брюс обернулся. Как ни странно, он не испытывал триумфа и вид ее бледного, опустошенного лица не принес ему ни капли удовлетворения.
— К сожалению, нам все-таки придется иногда сталкиваться друг с другом, если, конечно, ты не улетишь обратно в Нью-Йорк…
— Не надейся, не улечу, — глухо отозвалась Маргарет. — Кэтти здесь хорошо, и это решает дело.
Брюс пожал плечами.
— Как хочешь. Но постарайся не устраивать сцен на людях, ладно? И не надейся на продолжение наших отношений. Что было, то прошло.
— Не беспокойся, — заверила его Маргарет. — Никаких сцен не будет.
— Вот и отлично. И еще, я предпочел бы, чтобы ты держалась подальше от моей бабушки.
— Ты не можешь указывать, с кем мне встречаться.
— Могу. — Его голос был холоден как лед. — Заруби себе на носу, если я когда-нибудь увижу тебя или твою дочь рядом с нашим домом… Просто поверь на слово: моя реакция тебе не понравится.
Такого удара Маргарет не ожидала. Даже сейчас, вызывающе глядя ему в глаза, она уже понимала, что выполнит это требование. И не из страха. Но, видит Бог, какая же это будет утрата для нее и особенно для Кэтти, ведь Ребекка столько делала для девочки и малышка очень к ней привязалась. И все же этим придется пожертвовать.
Но, конечно, нельзя оборвать все отношения просто так без предупреждения. Надо будет позвонить Ребекке, и сделать это следует пораньше. Несложная задача, ведь Ребекка в отличие от своего внука всегда просыпается с рассветом, в то время как Брюс до девяти валяется в постели.
Маргарет с достоинством выпрямилась и скрестила руки на груди.
— До свидания, Брюс.
Он на мгновение замешкался на пороге. Мысль, что сейчас за ним захлопнется дверь и это прощание станет последним, была почти не переносима. Но гордость одержала верх над сомнениями. Брюс отвесил презрительный полупоклон и вышел…
