Вайолет Уинспир - Запретная страсть
– Для многих Италия была местом любви. Но для других… – Ник пожал плечами, и машина пронеслась мимо церкви, где Шелли крестил маленькую девочку, которая, по всей видимости, была его дочерью, так как он дал ей свое имя. Затем они миновали район Ла-Торрето, где давным-давно стояла смотровая башня, с которой местных жителей предупреждали о набегах пиратских кораблей.
Еще несколько миль – и они очутились за городом. Теплый воздух пах нагретыми каменными стенами, свежим хлебом из фермерских печей и травами. Они проезжали оливковые рощи, виноградники, расположенные на террасах, и старые руины, напоминавшие привидения.
– Что, если мы проедем Помпеи, а затем возьмем курс на Равелло? – внезапно спросил Ник. – У меня нет настроения обозревать старинные развалины, а у вас?
Делла почувствовала скрытый смысл в его словах, хотя он не мог знать, что ей позволили проникнуть в секрет его прошлого.
– Мне нравится название Равелло, – тут же ответила она. – Мне кажется, Карузо из тех мест, не так ли?
– Вполне возможно. Делла, спойте для меня сейчас! Что-нибудь, что вы любите, ведь недаром говорят, будто тот, кто поет в Италии, никогда не перестанет петь. Мне будет приятно думать, что когда вы запоете в Англии, то станете вспоминать сегодняшний день.
– Ник, я не могу. – У нее засаднило в горле, ведь когда она будет петь в Англии, этот печальный и очаровательный день уже пройдет. Английское небо никогда не будет таким синим, а воздух не будет пахнуть вином и медом. Там не растут дикие олеандры, а на холмах вы не найдете одиноких олив. Там никто не посмотрит на тебя такими темными насмешливыми глазами.
– Снимите вашу шляпу, – приказал Ник, – глубоко вдохните воздух и спойте для меня. Вы ведь не боитесь меня?
– О господи, конечно нет. – Она послушно сняла шляпку и распустила волосы, которые тут же засверкали на солнце. – Почему меня должен смущать один человек, ведь я привыкла петь для тысяч?
– В самом деле, почему? – откликнулся он. – Теперь, когда вы вновь обрели свой голос, вы должны упражняться. Пойте!
– Вы так же запугиваете меня, как и мой старый учитель музыки, – заметила Делла.
– Он был итальянец?
– Кто же еще! – страдальчески рассмеялась она. – Что бы вы хотели услышать, тиран? Ведь я полностью в вашей власти, в глубине вашей Сабинии.
– Вы знаете историю сабинянок?
– Да, я достаточно взрослая для этого.
– И достаточно взрослая, чтобы выйти замуж. Почему вы не надели свое кольцо?
– Я могу надеть его в любой момент. Оно в моей сумочке.
– Нет, пусть там и остается. Я понимаю, почему вы не смогли надеть сегодня знак любви другого человека. Ведь это знак любви, не так ли?
– Да. – Напряженная нотка прозвучала в ее голосе. – Никакой другой мужчина не сможет быть так же добр ко мне, как Марш, и так же… любить меня.
– Я слышал, что у него крутой характер, когда дело касается бизнеса. Он запугивает вас?
– Нет!
– Ваше «нет» прозвучало очень выразительно, Долли.
– Меня зовут Делла. Марш изменил мое имя очень давно.
– Я не могу не удивиться, зачем он это сделал. Долли – такое милое девичье имя, зовущее к поцелуям.
– Пожалуйста, Ник!
– Пожалуйста? – Он искоса бросил на нее насмешливый взгляд. – Что вы хотите от меня?
– Конца этим расспросам. Мне небезразличен Марш – он оказал самое большое влияние на мою жизнь, и я ему нужна.
– А что нужно вам, Делла?
– Счастья, как и всем остальным.
– А что, если я так же нуждаюсь в ком-то?
– На свете куча женщин, которые могут удовлетворить ваши потребности, Ник. Но это не имеет ничего общего с сердцем.
– Что вы знаете о моем сердце? Оно у меня крепко заперто от таких очаровательных невинных созданий, как вы.
– Вы также держите его запертым от Камилл, которые попадаются в вашей жизни. Вы сами говорили, Ник, что любовь для вас – это дело одной ночи. Не больше, чем партия за карточным столом или обед в «Риде». Вы наслаждаетесь любовью, как будто это буфет, забитый икрой и шампанским, а после этого приятно отправиться на бега или на вечер в оперу. Я не осуждаю вас, Ник. Но неужели вы действительно осядете в Тоскане после всех этих суетных лет на ярмарке жизни?
– Я попытаюсь, а если у меня ничего не получится, то ярмарка всегда будет рада принять меня обратно.
– О, Ник…
– Ваш голос звучит так страдальчески, как будто вы переживаете за меня, – неожиданно сухо промолвил он. – Не растрачивайте свою жалость на человека, который сам приготовил себе ложе из гвоздей.
– Но вы не виноваты… – Она умолкла, поняв, что почти проговорилась. – Потому что всегда существуют причины, по которым кто-либо сбивается с пути, и я подозреваю, что у вас есть свои причины.
– О да, всегда «потому что», – протянул он. – А вот и название песни! Делла, вы знаете эту песню?
– Да…
Дорога, по которой они мчались, петляла над восхитительной долиной, засаженной серебристыми оливами. Делла поняла, что они приближаются к Сорренто, земле обетованной Италии. Здесь все было так прекрасно, и всем этим она могла насладиться только сейчас, с Ником. Делла почувствовала непреодолимое желание признаться Нику, что она знает о Доналезе, о его вынужденном браке и о смерти его дочери. Она хотела, чтобы между ними была ясность, а не множество полуправд, о которые они спотыкались, будто о камни, пытаясь добраться до истины и в то же время избегая ее. Она уже раскрыла рот, но, бросив взгляд на его мощный подбородок и крепко сжатые губы, испугалась его гнева. Он хотел только одного – чтобы они были счастливы сегодня, забыв о прошлом и будущем.
Они мчались по долине, наполненной ароматом апельсинов, и Делла пела для него песню о несбывшейся любви. Когда замерли последние нотки и они замедлили свой ход на повороте дороги, Ник потянулся к ее руке и с благодарностью расцеловал каждый ее палец.
Этот его порыв был настолько выразительнее слов, что Делла ощутила странное желание, чтобы Ник никогда ни одну женщину не целовал таким образом.
– Вам необходимо было приехать в Италию, чтобы обрести свой истинный голос, – сказал он.
Она улыбнулась ему в ответ, понимая, что в обмен на голос она потеряла свое сердце.
После Сорренто пейзаж стал более диким, утратив грацию и садовую красоту тех мест, где, казалось, даже стены излучают аромат на солнце. Теперь перед ними разворачивалось широкое побережье, возвышающееся над морем, которое напоминало сверкающую массу водных сполохов, закрученных в тугие спирали, так что сердце замирало при виде этого поразительного зрелища. Они ехали мимо сонных деревень, похожих на поселения арабов, с белоснежными домиками под плоскими крышами. В старину на побережье часто совершали набеги турки, поэтому неудивительно, что здесь до сих пор было заметно их влияние.
