Ребекка Йенсен - Любовь и риск
— А как могло быть иначе? После всех неприятностей, что я пережил…
— Но в этих неприятностях ты сам и виноват!
Он не стал возражать.
— Мой кузен здесь менеджер по связям с общественностью. Он мне кое-чем обязан. Через пятнадцать минут после того, как мы сюда вошли, об этих апартаментах исчезли всякие сведения у администрации отеля. Мы — невидимки.
— Чем же обязан тебе кузен? Ты спас его семью от террористов?
Майкл усмехнулся.
— Я сделал больше — спас его от женитьбы.
Эбби сделала сердитый вид.
— Прозвучало так заманчиво, что мне захотелось увидеть осчастливленного тобой родственника.
— Он третий номер в нашей семейной команде в софт-бол. А почему ты плакала?
Эбби сделала вид, что не услышала вопроса.
— Но если мы невидимки, как мы сможем поесть?
— Неужели ты после всего способна думать о еде?
— Позвони, пожалуйста, в бюро обслуживания. Я голодна.
Майкл явно был недоволен таким прозаическим финалом.
— С удовольствием окажу тебе эту услугу.
— Я доктор, — напомнила ему Эбби, игриво поцеловав его в подбородок, — и в состоянии позволить себе не умереть от голода в твоих объятиях. — Потом она снова стала серьезной. — И как долго, ты полагаешь, мне придется здесь прятаться?
Майкл пожал плечами.
— Так долго, сколько это будет необходимо для твоей безопасности. Три-четыре дня.
— И что же я буду есть, если ты не обеспечишь мне возможность и впредь пользоваться бюро обслуживания?
Майкл, очевидно, подумал об этом и гордился тем, что предусмотрел все детали.
— «Белый замок».
С наигранным удивлением Эбби опрокинулась на спину.
— «Белый замок»? Ты шутишь?
Печально известные в штатах Среднего Запада, однажды посланные самолетом в качестве угощения морским пехотинцам в Бейрут гамбургеры «Белый замок» представляли собой котлету размером в ладонь и содержали уйму калорий и углеводов, чего Эбби, помня о фигуре, прилежно старалась избегать. Хотя именно гамбургеры лидировали в перечне ее самых любимых быстрых блюд.
— А чем плох «Белый замок»? — миролюбиво спросил Майкл. — Это и вкусно, и не так уж дорого.
— Только если можно в условиях моего роскошного заточения сбросить лишний вес пробежками, — напомнила ему Эбби, — а я этого сделать, как ты и сам видишь, не смогу.
— Если только не захочешь пробежаться к Магнассону, — мрачно сострил Майкл.
Но Эбби было уже не до шуток и острот.
— Если он не знает, где я нахожусь, то как ты сможешь избежать трибунала, или что они там делают с полицейскими, нарушившими приказ?
— Об этом не беспокойся.
Майкл снял телефонную трубку.
— Все, что тебе полагается знать: здесь ты в безопасности. Никто не следил за нами, и никому в здравом уме не придет и в голову, что полиция может поместить кого-то в «Амбассадор-Ист». Для тебя специально подобрали бебиситтеров; персонал на этом этаже также укомплектован с большой осмотрительностью.
Эбби не могла удержаться от ревнивого вопроса:
— Ты часто проводил сюда девушек?
Майкл рассмеялся.
— Они выстраивались в очередь за дверью.
Эбби любовалась плавными линиями худощавой спины Майкла, его сильным и гибким телом, когда одной рукой он набирал номер, а другой ерошил ее волосы. Она вспомнила, как эти руки ласкали ее, и просияла от радости.
Пока Майкл беседовал со своим кузеном, Эбби отправилась в ванную, откуда она возвратилась, обернувшись в простыню. Вот-вот должна появиться тележка с завтраком.
Майкл сказал правду, что персонал — это свои люди, потому что молодой человек, доставивший завтрак, едва заметно подмигнул при виде ее облачения, когда аккуратно расставлял серебряный кофейный сервиз и подавал круассаны. Были поданы также фрукты на старинном фарфоре. Все это великолепие украшали свежие палевые розы. Эбби была поражена изысканностью блюд и сервировки. Она решила, что, когда все уладится, они с Майклом обязательно проведут в этом дивном отеле один из праздничных вечеров.
Майкл вышел из ванной бодрым, распространяя аромат дорогого одеколона. Эбби поставила поднос рядом с собой, чтобы есть не одеваясь; ей не хотелось разрушать их интимный мир. Майкл тоже оставался обнаженным, как она сама.
Эбби не могла наглядеться на это ладное, мужественное тело. Золотистые завитки образовывали нечто вроде креста на его груди. Ее восхищали его узкие бедра, мускулистые, крепкие ноги, и все, чем она наслаждалась в момент их интимной близости; особенно же то, что являло венец его мужского достоинства.
Майкл наблюдал, как Эбби с удивительной грацией берет ягоды клубники с десертной тарелки. Он не помнил, чтобы когда-нибудь видел нечто более чувственное и манящее, чем эта обнаженная женщина с растрепавшимися кудрями, шелковистым телом, подносящая к губам алые сочные ягоды.
— Не могу понять, — заметила, усмехнувшись, Эбби, — ты что, никогда не устаешь?
— Рядом с тобой — нет! — ответил Майкл и кинулся к ней на кровать.
— Наконец-то, — обрадовалась она; неподдельный восторг в его блестящих глазах возбуждал ее. — Поешь немного фруктов. — Эбби поднесла к его губам ломтик арбуза.
Потом она взяла еще одну ягоду. Майкл немедленно отложил кусок арбуза в сторону, наклонился и откусил вторую половинку крупной ягоды. Эбби с наслаждением вдохнула аромат его тела, излучающие желание глаза не отпускали ее. Она чуть приблизилась к его рту, и вот уже последняя преграда между их губами исчезла, их языки ощутили вкус клубники и соприкоснулись. Эбби наклонилась к нему, положила руку на грудь Майкла и вновь услышала: их сердца бьются с одинаковой неистовой силой…
— Мы перевернем кофейник, — прошептала Эбби, отодвигаясь от разгоряченного Майкла, охваченного новым приливом страсти.
— Ну и что? — отмахнулся Майкл. — Мы не должны заниматься уборкой, у нас есть куда более приятные обязанности.
Она снова усмехнулась и откинулась назад.
— Согласна, но в таком случае я не получу свой кофе. Давай сначала поедим.
Майкл пытался возразить, но Эбби была настойчива и протянула ему искрящийся сочный кусок арбуза.
— У меня есть один вопрос, — сказал Майкл, лежа на животе рядом с Эбби. Она передала ему чашечку крепкого кофе и круассан.
— Не надо задавать вопросов, — возразила Эбби.
— Сегодня ты похожа на совсем другого человека, Эб, — задумчиво сказал Майкл.
Она печально улыбнулась в ответ.
— Свободна, как вольная пташка, да?
— Что-то в этом роде. Как будто ты навсегда забыла о тревогах и опасностях, связанных с тем, что я полицейский.
