Джоанна Бак - Дочь Лебедя
Я не могла ни о чем думать и только представляла, как Андре произносит имя — Феликс. Он опоганил его. Это имя на его губах стало грязью. Я решила позвонить Розе.
— У меня клиент, — сказала она.
— Пожалуйста, пожалуйста! Я не могу ждать, мне так плохо! — умоляла я ее.
— Вот так всегда! Я уверена, что вы услышите его еще сегодня. Вот все, что я вам могу сказать, — заявила Роза и повесила трубку, прежде чем я могла сказать ей еще что-то.
Как мне хотелось бы обладать способностями заглядывать в будущее…
«Сильви», я снова услышала это имя. Ее совет, если даже и очень несложный, все равно мог быть здравомыслящим. И даже если она согласится прийти, он не будет у меня раньше одиннадцати, если вообще появится.
— Моя дорогая! — сказала Сильви. — Я рада, что ты позвонила, Марк отбыл в Женеву.
Я попросила, чтобы она пришла ко мне.
— Мне так нужно поговорить с тобой, — сказала я.
— Я принесу что-нибудь поесть.
— У меня все есть.
— Твой приятель будет там?
— Нет, — ответила я.
Было все еще светло. Окно было открыто, в маленькой вазочке стоял пион.
— Мы так давно не устраивали девишника, — сказала Сильви, садясь на пол и собирая вокруг себя все подушки.
— Хочешь что-нибудь выпить? — спросила я. Я сама слышала, как напряженно звучал мой голос. Она только что приехала, и я уже как бы выгоняла ее отсюда. Мне не нужен был девишник, а хотелось избить Андре и убить Феликса. Мне было неприятно видеть, как Сильви устраивалась в комнате, где бывал Феликс. Ее темные очки, сумка и сигареты колонизировали всю мою комнату.
— Ну, что случилось? — спросила она и, не выслушав мой ответ, начала долго и нудно рассказывать о поездке Марка в Женеву.
— Так где моя выпивка? — поинтересовалась она. Я открыла бутылку белого вина, которое хранила для Феликса, подала ей бокал. Я прервала ее.
— Сильви!
— Да?
— Мне нужно поговорить с тобой.
— О твоем женатом мужчине?
— Он не женат.
— Ну, кто бы он ни был, у тебя с ним проблемы?!
— Да.
— Так, в чем дело?
Я начала рыдать.
— Боже мой! Он ушел от тебя к другой? — спросила Сильви.
— Я так не думаю. Нет, что-то вроде этого…
Сильви выпрямилась.
— Что? Что? В чем дело?
— Кое-кто сказал мне сегодня, что я у него не одна.
— Дорогая! А ты что думала?! Никто не может быть единственным в жизни другого человека. Это просто невозможно. В жизни все по-другому.
— Значит, ты не веришь в любовь? — Я была поражена.
— Я стараюсь подходить к жизни философски, — ответила Сильви. Чему иному могла научить ее мать за эти восемнадцать лет? «Ты должна долго существовать в жизни другого человека, чтобы быть уверенной, но и тогда… всегда есть телефонная будка на углу. Ты же понимаешь! Ты никогда не можешь быть ни в чем уверена».
— Сильви! Ты говоришь, как старая кокотка, к тому же очень циничная! На свете есть любовь. Это может случиться, когда двое людей существуют друг для друга.
— Как часто ты его видишь? — внезапно резко спросила она.
Я хотела сказать ей, что видела его шестнадцать раз. Но если быть слишком точной, можно выдать себя. Вспомни, сколько времени ты провела одна, пересчитывая свои встречи с ним.
— Много раз, почти каждую ночь, — ответила я.
— Где он бывает в остальное время? — продолжала спрашивать Сильви.
— Я не знаю.
— Кто его жена?
— У него ее нет. Сколько раз я должна повторять тебе это!
— Ты когда-нибудь звонила ему домой? Ты знаешь его друзей? Вот видишь! Он женат или живет с кем-нибудь.
Сильви хотела слышать только то, что она могла понять.
— Мне кажется, он ведет двойную жизнь. — Это было самое большее, что я могла ей сказать. — Сильви, послушай меня. Мне кажется, что он… педик.
Молчание.
— Боже мой, только не ты! — сказала она.
— Что ты хочешь этим сказать? — Я боялась, что она знает, о ком я говорю.
— Такое уже случалось в вашей семье. Твоя мать… — продолжала Сильви.
— Нет! — быстро возразила я.
— Что значит «нет!» А твой отец?
Я покачала головой. Это было не одно и то же. У меня все по-другому.
— Что бы ты стала делать в такой ситуации, а? — спросила я.
— Я бы на пушечный выстрел не стала даже приближаться к этому змеевнику, — сказала Сильви, поднимаясь с подушек, чтобы прекратить разговор — он совершенно не интересовал ее.
— Мы поедим что-нибудь?
У меня в кухне была еда для Феликса. Экзотические фрукты, вяленое мясо, творог и томаты.
«Я только съем помидор», — говорил он, и потом подчищал все копчености и другие деликатесы прямо из вощеных пакетов, где они лежали уже нарезанные тонкими кусочками.
— Что это такое? — открыв холодильник, спросила она, и начала перебирать пакетики.
— Что это такое? А это? Сколько времени все это лежит здесь? Никогда не ела ничего подобного!
Она трогала еду, приготовленную для Феликса, и мне стало так неприятно. Я была беспомощна в ее присутствии. Она меня просто вытесняла из моей крохотной кухоньки. Сильви представилась мне животным, в виде большого щенка, который разыгрался в моей комнате, загрязнявший мое одиночество своими идиотскими смешками и неприхотливыми заботами. Но я сама пригласила ее. Это была моя вина.
Мы сидели на полу и ели с бумажных тарелок. Сильви прикончила мясо, сыр и бутылку вина. Она сказала, что если мужчина тебя любит, то хочет жить вместе с тобой, если только он не отвел тебе роль любовницы. Тогда он захочет держать тебя на определенной дистанции, чтобы росло желание.
— Обычная рутина убивает любовь, — добавила она.
Мне стало интересно — включает ли это в себя и приготовление для него чая и завтрака по утрам? Я ничего не понимала.
Чем больше говорила Сильви, тем больше она припоминала разные случаи из жизни.
— Самая лучшая связь та, которая не может быть полностью реализована. Если ты хочешь обычной спокойной жизни, у вас должны быть общие вкусы и друзья, но если ты хочешь необыкновенную страсть, ты должна быть счастлива тем, что случайно перепадает тебе.
— Все это так сложно и непонятно, — ответила я. — Разве нет другого пути?
— А мне хочется и того, и другого. Я вижу, что Марк становится обыденной жизнью для меня, да и я для него. Но мне хочется сумасшедшей страсти!
— Я никогда не бываю уверена, когда я увижу его снова, — заметила я, чтобы она не завидовала так откровенно.
— Это же прекрасно! Здесь есть элемент сюрприза.
Я знала, что мне придется очернить мою связь для Сильви, убедить ее, что я очень несчастлива. Но в то же время у меня была гордость, и тщеславие, и желание так изобразить мою связь, чтобы она засияла.
