Кристин Лестер - Девушка в полосатом шарфе
— Хочешь?
— Хочу.
Ян заскрипел зубами.
— И все? То есть ты просто пришла меня соблазнить, а назавтра объявить, что я свободен!
Кира непроизвольно погладила его плечи, забралась под полотенце и, обняв, попыталась притянуть к себе. Ян вздрогнул, словно по нем пропустили ток, и перехватил ее руки в свои.
— Ты пришла добить меня? Да?
— Нет!
— Тебе мало одного мужчины? Тебе мало этого негодяя…
— У меня нет никого, кроме тебя!
— Ах, поэтому!
— У меня никого нет, ты слышишь? И не было после тебя! И не будет, между прочим! — Она закрыла глаза и отвернулась, вздернув подбородок.
— После меня?
— Да.
— Не было?
— Да!!!
— Ты врешь! — А руки уже держали ее совсем по-другому: нежно и нетерпеливо. А дыхание участилось. На несколько секунд Кире показалось, что всем своим существом Ян стремится к ней, что мысленно он уже обнимает и раздевает ее… Но совершить все это наяву ему мешала гордость.
— Ты пришла потому, что у тебя давно не был мужчины?
— Господи, нет, конечно! То есть — да… То есть… Ян.
Кира вдруг замолчала и посмотрела на него. Они совершенно не похожи с родным братом! Ну ни капли! Это прекрасно, мелькнуло у нее в голове, иначе целовать Яна было бы невозможно.
Ян держал ее за запястья и порывисто дышал, приближая свое лицо.
— А я вот возьму сейчас… зацелую тебя до смерти всю, целиком… — Голос его оборвался, и он продолжил хрипло: — А вместо продолжения — отправлю домой!
— Ну… ты же не последний… — Кира попыталась улыбнуться.
— Не последний. Но могу. Чтобы ты почувствовала себя на моем месте.
— Ну, Ян! Ну все хорошо! Теперь все будет хорошо!
— Что будет хорошо? Ты по-соседски будешь иногда навещать меня, чтобы реализовать свои эротические фантазии?
— О чем ты?!! Ян, я пришла к тебе…
— Вот об этом, Кира. Я не хочу суррогата, а настоящих отношений ты не сможешь мне дать.
— Смогу. Ян… — Она уже дрожала вся: от макушки до пят. Да, когда этот мужчина находится рядом и смотрит ТАК — трудно думать о чем-то другом…
— Врешь! — Он вскользь коснулся губами ее шеи, и Кира непроизвольно вскрикнула. Ей показалось, что она обожглась. Каждая клеточка кожи кричала: «Я желаю его! Я очень сильно желаю этого мужчину!».
— Ян, — прошептала она срывающимся голосом. — Я пришла повторить ту ночь. У меня никогда раньше не было таких ночей.
— Правда?
— Правда!
Ян впечатал ее в стену, прижимаясь всем телом, и она ясно почувствовала, как он возбужден.
— А, впрочем, черт с тобой!
— Да!
— Мне все равно.
— Да!
— Мне все равно, кого ты любишь, мне все равно, с кем ты спишь, но сегодня ты будешь только моей!
— Да! Я-а-ан! — Кира попыталась обнять его, но он крепко держал ее руки, разведя их в стороны и прижав к стене, словно она была пленница.
— Сегодня… я буду делать все, что мне нравится! И что тебе нравится… Я же помню, что ты любишь… — Он целовал ее так, что Кира рассыпалась на тысячи мелких кусочков.
— Ян! О-о-о, Ян! Я всегда буду твоя!
— Мне все равно, мне все равно… — рыча, повторял он, словно заклинание, одной рукой удерживая обе ее ладони на стене, над головой, а другой — расстегивая домашнюю рубашку у нее на груди. — Я хочу тебя всю целиком!
— Ян.
— Кира.
…И у них была целая ночь, а потом еще — целый день и снова ночь любви. И оба знали, что впереди еще — тысячи таких ночей и дней, когда хочется видеть только одного человека из целого мира, хочется целовать и ласкать только его… И им было хорошо и свободно, никто не слышал и не мог потревожить их страстный, неудержимый и безрассудный диалог… Диалог двух любящих тел.
Кира забыла обо всем, что так долго мучило ее и так больно закончилось. Сейчас она просто любила Яна. Желала, получала, удовлетворяла и отдавала, но при этом — любила… Они были измотаны, переполнены, но ни в коем случае не пресыщены друг другом…
Кира проснулась первой и долго с нежностью смотрела на спящего любимого мужчину. Он был так безмятежен, так беззащитен во сне! Не в силах противостоять искушению, она наклонилась и поцеловала его.
— Девочка моя любимая, — прошептал он и проснулся. — Кира!..
— Как ты сказал? — тихо спросила она.
— А как я сказал? Я назвал тебя по имени.
— А еще?
— А еще — не знаю. Я спал.
— Я знаю, — проговорила она тихо, взяв его лицо в свои ладони. Так когда-то она держала голову Дэвида, но сейчас совершенно искренне забыла об этом!
— Что ты знаешь? — Он почему-то тоже начал говорить шепотом.
— Я люблю тебя, Ян.
— Что?!!
— Я. Тебя. Люблю. — И она поцеловала его в губы.
Лицо его побледнело, как тогда, когда она призналась, что любит другого.
— Ну что с тобой?
— Ты это говоришь мне? Ты меня ни с кем не путаешь?
— Да, тебе. — Она улыбалась. — И мне тоже все равно, что ты думаешь, но с этого дня я буду преследовать тебя всюду, пока ты не начнешь отвечать мне взаимностью!
— Кира!
— Правда.
Они долго смотрели друг другу в глаза: Ян с подозрением и надеждой, а Кира с веселой безмятежностью. Наконец он улыбнулся и привлек ее к себе:
— Я сам буду преследовать тебя всюду, если ты вздумаешь сказать, что это была шутка.
— А это была не шутка. Надеюсь, что и ты говорил правду, когда бормотал во сне.
— А что я бормотал?
— Ты сказал: «Девочка моя любимая». Это — про меня?
Ян улыбался и молчал, откинувшись на подушку.
— Ну? Ты пошутил?! — Кира притворно нахмурила брови. — Или вспомнил кого-то еще?
— Может быть.
— Эй! Я тебя сейчас задушу подушкой!
— Ну… Как это называется…
— А ты скажи как есть.
— Девочка моя любимая! Это была правда. И это всегда будет правдой. Разве ты еще этого не поняла?..
В воскресенье утром позвонила пани Ижек и заявила, что желает видеть Киру в гостях, в деревне под Нимбурком, откуда, собственно, и началась история с яблоками. Вчера семья Киры и несколько приезжих родственников тоже собиралась в тех краях, чтобы отпраздновать пятидесятилетие папы. Кира так и не попала на праздник, будучи чрезвычайно занятой выяснением другого важного вопроса: где они с Яном будут жить — на третьем или на четвертом этаже. Всю субботу они, пугая соседей, ходили по лестнице туда-сюда и спорили, где лучше. У Киры было уютней, а у Яна — широкая кровать.
Пани Ижек положила конец их распрям, заявив, что сама поселится в обеих квартирах, если они немедленно не приедут к ней в деревню сегодня или завтра.
— Значит, с нашей замечательной бабулей вы подружки? — спросил Ян, положив трубку после таинственного пятиминутного перешептывался с пани Ижек.
