Джорди Риверс - Во Имя Закона
– Нет, дитя мое, – задумчиво произнес бакалавр. – Ты выбирала не между Флоренс и Фредериком. Ты выбирала между любовью к человеку и отказом от нее. Ты выбирала между любовью в своей душе и тьмой. Между этой стороной и той.
Гемма опустила глаза, замерев вдруг на месте.
– Получается, у меня не было выбора?
Бакалавр сложил губы в линию, не отвечая.
После этого разговора волшебница потерянно брела по коридору. Ей надо было найти Флоренс. Но прежде чем она вспомнила, что девушка должна была ждать её в кафетерии, по Поднебесью пронесся призыв к Чаше.
Гемма со всех ног бросилась к тропе.
Выбегая из здания университета, она наткнулась на Ансельма. А следом за ним вместе с потоком детей на улицу выбежала Флоренс.
– Скорее!
Гемма взяла девушку за руку и повела за собой.
Тропа зимой превратилась в самый настоящий белый туннель, по которому легко было идти даже с закрытыми глазами.
Флоренс заметила два фиолетовых пятна в заснеженных ветвях бука.
Они уже готовы были разинуть свою клювы, при виде новой группы путников, но, завидев девушку, обе птицы разумно решили промолчать.
Фло с довольным выражением лица прошла вперед.
– Ансельм! – гаркнула одна птица, когда настала очередь нетронутого проходить мимо них.
Казалось, её гарканье было даже почтительным.
– Ансельм! – вторила ей соседка.
Гемма улыбнулась и приготовилась приветственно помахать обеим птицам, но те, вместо того, чтобы произнести её имя, взволнованно затоптались на ветке.
– Гемма! – произнесла одна, наконец.
– Выбор! – произнесла другая.
Гемма округлила глаза, но времени на остановку не было.
И вот когда уже процессия из Флоренс, Ансельма и Геммы оставила птиц позади, волшебница вдруг услышала:
– Гордец! – каркала одна.
– Гордец! – вторила ей другая.
Гемма резко развернулась…
Но на тропе было пусто.
Птицы кричали в пустоту.
Ансельм без слов подхватил теряющую сознание женщину на руки, и молча продолжил путь к Чаше.
Флоренс совершенно не поняла, что происходит.
Она посмотрела назад и увидела просто белый туннель.
***
Вечером Фло, Гемма и гномы сидели за столом после ужина.
Гномы наперебой рассказывали женщинам о событиях прошедшего дня.
Гремело ведро, приходила кошка, шел снег, они хотели есть.
Флоренс рассеянно слушала их, изредка кивая. А сама в это время поглядывала на Гемму, которая, хоть и отвечала Ферруму и Магнуму вымученной улыбкой, выглядела совершенно потерянной.
– Гемма, что случилось? – спросила, наконец, девушка. – Что случилось там, на тропе?
Волшебница глубоко вздохнула и прямо посмотрела на обеспокоенную Фло.
– Фредерик – мой брат. Он погиб на задании за год до твоего появления. Потому что возгордился. И его душа стала черствой. Черствым душам не место в Поднебесье. Они не могут отдавать энергию. Гордыня стала для него важнее Закона.
Флоренс слушала, не перебивая. Лицо её стало суровым.
Гемма опустила голову, продолжая.
– Когда мы последний раз шли вместе к Чаше… Птицы кричали ему: «Гордец! Гордец!». Они видят нас насквозь и пытаются предупредить о том, чего стоит бояться больше всего. Фредерику стоило опасаться гордости.
«А мне блуда», – подумала Фло, вспомнив, что именно птицы кричали ей.
– Почему ты не обменяла меня на брата? Ты ведь могла? Ты ведь… хотела…
Гемма долго молчала.
Флоренс видела, с каким трудом женщине даются эти воспоминания.
Волшебница выглядела сейчас такой бессильной и непреклонной одновременно.
Феррум залез на стул рядом с ней и погладил Гемму по голове. С неожиданной нежностью провел по её длинным волнистым волосам.
– Ты же знаешь, что я слышу его во сне, – произнесла, наконец, Гемма.
– Сложно не заметить, – сказала Флоренс.
– И во сне, когда я понимаю, что он не вернется, я чувствую, как что-то разрывается в моем сердце.
Девушка молча продолжала смотреть на Гемму, ожидая продолжения.
– Когда я стояла там над пропастью, а ты висела внизу, я вдруг почувствовала то же самое, – сказала волшебница, и речь её после этого стала спокойной, а голос ровным.
Гемма подняла на Флоренс глаза, и все остальное произнесла, глядя девушке прямо в глаза. Как будто она нуждалась в этом признании.
– Я почувствовала, что не могу позволить тебе умереть. Будто с твоей смертью наступит и моя собственная. Словно мое существование прекратится вместе с твоим. Я не знаю, откуда пришло это чувство. И оно удивляет меня. Но я просто не могла поступить по-другому. Я пыталась. Боролась с собой, и у меня ничего не вышло.
Флоренс ощутила, что у неё горят щеки и… уши. Она не могла ни пошевелиться, ни вымолвить хоть слово. Она смотрела в серые глаза Геммы, пойманная её решительным взглядом.
– Вот так вот, – закончила женщина.
***
А ночью Гемма проснулась от криков. От настоящих криков. Не тех, которые она слышала во сне.
Кричала Фло.
– Гемма! Гемма!
Волшебница почувствовала, как её бросило в жар.
Эти крики были так похожи на другие. И они казались душераздирающими в морозной темноте.
– Я здесь!
Гемма прибежала в комнату Фло и стала трясти девушку за плечи.
– Я здесь, проснись! Это всего лишь кошмар!
– Гемма, я сейчас сорвусь… – уже тише говорила Флоренс, и волшебница поняла, что той снится.
В следующий момент Фло вскочила на кровати, напряженно вглядываясь в темноту.
– Что ты здесь делаешь? – спросила она женщину.
– Ты звала меня, – ответила та, хоть и понимала, что это был просто кошмар. И что Флоренс звала не её, а ту, другую Гемму. Ту, которая стояла на краю обрыва и собиралась позволить девушке умереть.
– Тебя? – удивилась Фло. – Я звала тебя?
– Здесь никого больше нет, – улыбнулась в темноте Гемма.
– Конечно, – выдохнула Флоренс. – Кого же мне еще тогда звать…
Утром Флоренс как ни в чем не бывало выбежала на улицу колоть дрова. После ночного снегопада вокруг лежал пушистый снег. Им были припорошены оставшиеся разбросанными c позавчера поленья и топор. Расчищенный двор был покрыт нетронутым воздушным мягким покрывалом, по которому было приятно ступать и оставлять следы. Как будто начинаешь жизнь заново. Снег бесшумно сжимался под ногами.
Флоренс нагнулась, загребла ладонью слой и поднесла к лицу. Снежинки едва касались одна другой, и от легкого дыхания девушки разлетелись в разные стороны.
– Ты меня прям в бок толкнул! – услышала она голоса гномов, которые в косо застегнутых шубках и шапках набекрень уже стояли на пороге.
– Кто хочет полетать? – спросила Флоренс и, отряхнув руки о брюки, подошла к Ферруму и Магнуму, глядя то на первого, то на второго.
