Кристин Лестер - Семнадцать белых роз
— Что значит «свободен»?
— Я ему так сказала, когда он меня обидел. Свободен!
— А!
— Не уходи от ответа. Почему?
— Не знаю. Не мое это. Я все-таки попробую найти что-нибудь по своей специальности. Хотя бы частные заказы.
— Ландшафт? И где ты, прости меня, в Нью-Йорке собираешься его искать? Под асфальтом?
— Не знаю… — Элли остановилась. — Знаю! Валентина, я знаю!
— Все, приехали. Элли, а ты правда помолодела с ним.
— Еще бы!
— Да нет, я не о теле, а о душе.
— Я тоже о душе. Валентина, я знаю, кто будет работать у Генри!!!
— Кто?
— Моя сестра.
— Та, которой ты уже отвалила полмиллиона?
— Нет, другая.
— Но-но! Генри — мой! Ясно?.. А она, скорее всего, на тебя похожа…
— Вот именно! Как две капли воды! Младшая — Ингрид. Ей всего двадцать пять.
— Ее тоже бросил муж, и поэтому ее нужно куда-то пристроить? Лучше отдай ей вторые полмиллиона. А Генри будет моим.
— Нет. Но она всю жизнь мечтала работать на телевидении!
— Снова приехали.
— А что?
— Имей в виду: Генри ты будешь сообщать об этом сама! Но я, как костюмер, сильно против! — И, хлопнув дверью, Валентина вышла из комнаты.
Элли позвонила сестре и кратко изложила свою просьбу. Ингрид пришла в восторг, визжала от радости, хлопала в ладоши, и Элли ясно представила, как она сейчас прыгает с телефонной трубкой в руках.
— Элли! Ты просто чудо! Надо же, как у тебя все здорово вышло! Кстати, а почему ты сама отказалась?
— Тут… у меня другие планы. В общем, я с ним переговорю, думаю, что он согласится, мы же с тобой похожи.
— Да, а мне придется делать такую же стрижку, как у тебя?
— Даже еще короче, Ингрид. На эту тему мы с ним долго ругались, но он все-таки меня остриг.
— А я не хочу. И поэтому ты ушла?
— Нет. Не поэтому.
— А почему?
— Не важно.
Элли нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, стоя почему-то перед зеркалом. Младшая сестра никогда не отличалась остротой ума. Генри это может не понравиться.
Мимо прошлепала Валентина и, услышав отрывок их разговора, покрутила ей пальцем у виска.
Попрощавшись с сестрой, Элли поспешила утешить подругу:
— Не бойся, она не понравится Генри. Она не очень умна.
— И что? Знаешь, мужчины обычно смотрят не на ум, а на лицо и попу. В этом отношении у нее — как?
— Все в порядке. Я же говорю, что мы с ней похожи, как две капли воды.
— Предательница!
— Да ладно тебе. Как только она откроет рот, он в ней разочаруется.
— А зачем тогда ты ее звала?
— А чтобы… — Элли выразительно подняла брови вверх и кивнула сама себе. — Чтобы вот.
— Ну конечно! Тебе теперь все равно! Ты думаешь только о Майке. Вернее о том, что у него в штанах.
— Замолчи, завистница.
— Кстати, что ты собираешься делать дальше? Ведь вы не сможете прожить так, порознь, и три дня…
— Ты можешь оставить в покое эти три дня? — Элли прищурилась, оглядывая подругу с головы до ног. — Ему сегодня, между прочим, такой выговор на работе вкатят!.. Ведь в последний раз он был там в понедельник, в обед. А сегодня — пятница.
— Может быть, мне его пожалеть? Элли, о чем ты думаешь?! Тебе нужно свою жизнь устраивать.
— А она уже устроена.
— Угу. Ты решила, что он на тебе сразу женится? Нет, милая, такие, как Майк, рано не женятся. Ему нужен Нью-Йорк, и он будет работать как вол, чтобы накопить сначала денег. Ты за это время состаришься, а когда Майк решит, что у него достаточно средств, чтобы заводить семью, у тебя уже выпадут последние зубы и он пойдет искать молодую и красивую девчонку!
— Все сказала?
— Да.
— Между прочим, он признался мне, что не любит Нью-Йорк. Это Джиму здесь нравится. А ему больше нравятся маленькие спокойные городишки в Европе.
— Это он тебе пять лет назад рассказывал?
— Нет, вчера.
— Смотри-ка: вы все-таки умудрились поговорить!
— Очень остроумно. Во-вторых, у него есть деньги. У него есть сбережения от родителей.
— Много?
— Не знаю. Но он предлагал мне добавить на квартиру. Я, кстати, ее себе позволить не могу. У меня только полмиллиона, а она стоит восемьсот.
— И он хотел добавить? — Валентина почему-то казалась возмущенной.
— Да. Он сказал: «У меня немного, но на эту квартиру хватит».
— То есть даже на квартиру хватит?! И что же он молчал?
— То есть как молчал? Он не молчал. Вот — говорит.
— Это в корне меняет дело! Элли! Это огромный плюс, да еще и тот факт, что он сам предлагает тебе эти деньги. Хм. Значит, у него и впрямь серьезные планы. Хм. Никогда бы не подумала.
— Ну… может, он и не женится. Но жить вместе, по крайней мере, хочет… Ой. — Элли вздохнула. — Куда же мне только вот фикус девать? Он подрастет, будет большой. Дерево — на полкомнаты. Не буду же я его везде за собой таскать?
— Оставь мне. Только я не люблю деревья в доме. Мне кажется, что они мучаются в кадках. Ты лучше его маме отдай. Пусть посадит у крыльца, где у вас эта дурацкая клумба.
— Тогда он зимой замерзнет. Господи, какая же я нехорошая: все раздаю. Сида отдала. Я обязательно заберу его обратно. Честное слово, Валентина! Как только все устаканится с Майком.
— Генри не простит этого своему старому другу: и девушку увел, и собаку отобрал.
— Собака была не его. Это он сам ее отобрал. Переманил, можно сказать.
— У тебя есть еще два зверя. Мой медведь и слон. Кстати, где…
— Ну я не знаю, где слон! Не знаю! Успокойся, найдем мы твоего слона. У Майка спросим.
— А когда вы с ним встречаетесь?
— Сегодня вечером. Мы… — Элли вдруг закрыла ладонями зарумянившееся лицо. — Мы решили пока пожить в этом номере. Все равно больше негде.
— Ну да. Тем более, завтра — суббота. Смотри, вы можете не заметить прихода понедельника. И тогда его совсем уволят.
— Ну и пусть.
— Согласна, первое время — ну и пусть. А потом за номер придется чем-то платить, когда закончатся его деньги и твои полмиллиона…
— Ну не до такой же степени.
— Я так и не поняла, что ты будешь делать с этой недвижимостью?
— Наверно, покупать. Хотя в Нью-Йорке мне делать нечего.
— Тебе тоже нравится Европа?
— Нет, не обязательно. Это ты у нас — любитель Италии.
— Там моя родина. И Генри тоже. И я буду не я, если не заманю его туда через пару месяцев.
— Удачи тебе. А я никуда не поеду. Наверное, мы купим эту квартиру. Хотя бы потому, что там впервые… Что там…
— Да все понятно, Элли. Знаешь, а ты действительно помолодела.
— Ты уже говорила.
— И могу сказать еще раз. Ты стала моложе выглядеть… не знаю, как это объяснить.
