Патрисия Тэйер - Два кольца и брызги шампанского
— Тебе надо поесть, — сказала она. — И станет легче.
— Спасибо, но мне не хочется.
— Так всегда бывает, когда влюбляешься.
Анджелина вздохнула.
— Я не влюблена, — возразила она, встретившись взглядом с мудрыми, любящими глазами. У нее начали дрожать губы. — Он лгал мне, бабушка.
— Да лгал ли он на самом деле? — Виттория погладила ее по щеке. — Не вини Джона за то, что случилось полвека назад. Никто из вас не виновен в том, что произошло между мной и Джованни.
— Но ты всего лишь хотела выйти замуж за любимого человека.
— Когда мы влюблены, то не очень-то думаем головой. Наверно, так же произошло и с Джоном. Сначала у него было просто любопытство, возможно, даже зависть к тому, что есть у семьи Ковелли. А потом он стал неравнодушен к тебе. Разве он не открылся наконец, хотя и опасался потерять тебя?
Анджелина и слушать не хотела.
— Нечего было терять. Я… между нами ничего не было. — Она понимала, что не совсем правдива. — Я хочу сказать, что люблю Джастина и никогда не смогу любить никого другого.
— Любовь не бывает одинаковой. — Теплая рука легла на руку внучки. — Тебе выпало счастье встретиться с любовью. Другим, возможно, и Джону, не довелось познать любовь. Может, он хочет попытать счастья с тобой, но боится. Не думаю, что Джастину бы хотелось, чтобы ты отказалась от счастья в жизни.
Слезы побежали по щекам Анджелины. Виттория меж тем продолжала:
— Мне кажется, ты сердишься, потому что испытываешь чувство к Джону. Чувство, которое пугает тебя, и ты готова сбежать, чтобы оградить себя от переживаний.
Анджелина пробовала отрицать, но не находила слов.
— А Джон? — продолжала Виттория. — Похоже, он очень одинок. Только работа и путешествия. Ты говорила, что он ребенком потерял родителей. А Джованни помогал растить его, несомненно передав внуку горькую обиду на Ковелли. — Виттория встретилась с ней взглядом. — И все же, когда Джон узнал, что Ковелли, стремящиеся получить заказ на выполнение работ в отеле, — это та семья, что сделала несчастным его деда, разве это помешало ему вручить контракт Рику и Рафу?
Анджелина возражала, правда, уже не столь энергично:
— Он руководствовался деловыми соображениями.
— Думаю, нашлось бы немало фирм в Луисвилле, мечтающих получить этот контракт. Но Джон отдал его Ковелли. Ты понимаешь, как нелегко это далось ему? Словно он предал род Валенте. Как ты думаешь, почему?
Анджелине не хотелось тешить себя иллюзией, что у него были личные мотивы.
— А как же проклятие?
— О, боже, Лина. Ты только посмотри! Мы встречались с трудностями, но нам выпало счастье иметь большую счастливую семью. Тебя любил замечательный человек. И ты снова можешь стать счастливой. Немногим так везет, а некоторые, такие, как Джон, даже и не верят в любовь, поэтому не могут тянуться к ней.
Но Джон тянулся — к ней. Она же отвернулась. Господи, как она могла? Ее охватил ужас. Она ему небезразлична? Может, он даже любит ее?
— Ах, бабушка, я так ужасно обошлась с Джоном! Мне нужно в Нью-Йорк. — Она вскочила с постели. — Я должна встретиться с ним. Не могла бы ты позвонить в аэропорт и узнать, когда я могу вылететь?
Виттория улыбнулась.
— Не думаю, что нужно лететь в Нью-Йорк. — Она вытащила из кармана бумажку. — Джон звонил утром. Он хочет увидеться с тобой.
Анджелина широко раскрыла глаза от удивления.
— Он в городе? Где?
Она прочитала записку: «Анджелина, мне надо встретиться с тобой. Приходи в отель, когда тебе будет удобно».
Надежды растаяли, когда она дошла до слов «когда удобно». Похоже, он не очень-то горит желанием увидеться. Да и с какой стати? Она ведь, в сущности, заявила, чтобы он не попадался ей на глаза. И почему она так долго не могла разобраться в своих чувствах?
— Он хочет встретиться с тобой.
— Я знаю, бабушка. Я пойду, но Джону, скорее всего, хочется всего лишь поговорить с руководителем проекта.
Полчаса спустя Анджелина приехала в отель, не найдя в нем ни души. Не видно было ни рабочих, ни братьев. Даже Гарри не было у дверей. Все вдруг показалось таким же, как в тот первый день, когда она пришла, чтобы получить работу. Тогда ее переполняли надежды. Она намеревалась померяться силами со всем миром или хотя бы с главным администратором «Росси интернэшнл». Обрести независимость, сделать собственную карьеру. Теперь это не имело значения. Она потеряла то, что ей действительно было нужно… Джона.
Анджелина решила пойти на балкон. Держась за медный поручень, она начала медленно взбираться вверх, когда какой-то звук привлек ее внимание. Она повернулась и заметила фигуру в полумраке.
У нее остановилось дыхание, когда она узнала Джона. Он был одет, как в тот первый день, когда она пришла к нему: в джинсы, рубашку из хлопковой ткани и рабочие ботинки.
— Все-таки ты решилась зайти, — произнес он, направляясь к ней.
Анджелина почувствовала острую тоску в сердце и могла только не отрываясь смотреть на приближающегося мужчину. Неужели не прошло и суток с их последней встречи?
— В записке говорилось, что можно прийти, когда мне будет удобно.
Чувствуя легкую дрожь в ногах, она стала спускаться.
— Нет, останься там, где стоишь. Мне нужно кое-что сказать, а когда ты рядом, у меня мысли путаются в голове.
С ней происходило то же самое.
Джон пытался подавить волнение, приближаясь к основанию лестницы.
— Я знаю, ты сердишься на меня, и не без причины. Мне следовало открыть, кто я, с самого начала. Но, как я объяснил твоим родным…
— Ты говорил с ними? — прервала она.
Он кивнул.
— Вернувшись, я позвонил вам, но братья не разрешили мне побеседовать с тобой. Со мной приехал и дед…
— Только не это! Виттория…
Он жестом руки успокоил ее.
— Все в порядке. Они побыли вместе, поговорили о прошлом. — Он сделал еще шаг. — Поверь, cara, я приехал, чтобы увидеться с тобой, но знал, что братья не подпустят меня и близко, пока не узнают о моих намерениях.
— Намерениях?
Ноги вдруг перестали слушаться его, но отступать было поздно.
— Я не хотел причинить тебе боль. Я говорил в Нью-Йорке, что сначала меня влекло к Ковелли любопытство, потом зависть, потому что вам столько дано судьбою. Столько родных, столько любви. — Он отвел взгляд. — Господи, как трудно!
— Прошу, не останавливайся, — молила она.
Ее ясные голубые глаза вновь притянули его к себе, придав смелости.
— Ты очаровала меня, как только я увидел тебя вот здесь, на этих ступеньках. Когда выяснилось, кто ты, я понял, что оказался в неловком положении. Я пытался противиться своим чувствам, но ты не выходила у меня из головы, мешая работать, являясь мне во сне. Наконец в тот день на вечеринке, когда я поцеловал тебя, я понял, что не смогу без тебя жить. — Он не отрывал от нее глаз. — А потом ты сказала, что не хочешь иметь со мною дела, что тебе нужна только работа в «Росси интернэшнл».
