Мари Феррарелла - Подарок ангела
Сейчас он делал именно это.
Фрэнк снова наклонился к ее рту, и на этот раз, когда она приоткрыла губы в молчаливом приглашении, он окончательно потерял голову, чувствуя только сильное до боли желание.
Желание никогда не приходило к нему с такой болью.
Он не знал, сколько еще может удерживать рвущиеся с цепи чувства.
Наконец, расслабившись в гараже, куда в любую минуту могли войти, Донна позволила себе шалое удовольствие упиться чувствами. Позволила проснуться тому, что пробуждал в ней Фрэнк.
Она застонала, когда он оторвался от ее рта, а потом поднял ее подбородок и оставил нежный поцелуй на шее. Может быть, она даже произнесла его имя — Донна не знала точно. Оно так колотилось в мозгу, что могло и вырваться наружу.
Она ни в чем не была уверена, кроме того, что ей нравится то, что он делает с ней.
— Все еще хочешь отделить гладкое от пестрого? — спросил он.
Прильнув к нему всем телом, Донна дотянулась до выключателя и включила машину. Вода ринулась в камеру. Шевеля губами в дюйме от его рта, она прошептала:
— Пусть работает.
Фрэнк снова поцеловал ее, и через три секунды в теле Донны не осталось ни одной нерастворившейся косточки.
Дверь, соединяющая гараж с домом, со стуком распахнулась.
— Мам, не забудь, что мне нужна будет голубая рубашка на завтрашний праздник...
Тейлор замер с одной ногой, занесенной над порогом гаража. Его лицо превратилось в маску удивления, а потом злости, он молча переводил обвиняющий взгляд с Фрэнка на Донну. В следующее мгновение он развернулся на пятках и убежал.
— Тейлор! — закричала Донна. Боже, что она сделала? Сыновья не готовы к появлению в ее жизни другого мужчины. Как она могла? Она ведь и сама не готова к этому. — Тейлор, не...
Донна бешено метнулась за мальчиком. Фрэнк остановил ее.
— Нет, позволь мне.
Она посмотрела на Фрэнка, досадуя на него, но еще больше досадуя на себя. Почему она проявила такую слабость?
— Он убежал из-за тебя.
Оба понимали, что он не заслуживает обвинения, но на данный момент Фрэнк проглотил несправедливый упрек.
— Значит, мне и говорить с ним.
Он оставил ее, беспомощную и растерянную. И в таком смятении, что впору было разрыдаться.
А за спиной урчала равномерно работающая стиральная машина.
Фрэнк нашел Тейлора в его комнате. Когда он вошел, мальчик запихивал гитару в шкаф. Он захлопнул дверцу, что-то бормоча себе под нос.
Спокойнее было бы не трогать его сейчас. Спокойнее и трусливее. Фрэнк подошел к Тейлору, и тот бросился лицом вниз на Стивенову кровать.
— Сдаешься?
— Уходи. — Голос звучал глухо, проходя сквозь подушку с эмблемой сиэтлских «Моряков».
Фрэнк сел на край кровати. Он положил руку на плечо мальчика. Тейлор дернул плечом и еще глубже зарылся лицом в подушку.
— Я все равно не уйду, Тейлор, — спокойно сказал Фрэнк. — Так что лучше скажи, почему ты убрал гитару. Ты хорошо продвигался.
Тейлор приподнялся на локтях. Говорил он в стену:
— Идиотская была затея.
— Учиться? Не думаю. Это достойный уважения мирный путь доказать тем мальчишкам, что ты ничуть не хуже их. — Он помолчал. — Может быть, в некоторых отношениях даже лучше.
Тейлор сел и посмотрел на Фрэнка. Его подбородок задрался точно как у Донны, когда она чувствовала себя задетой.
— Тебе-то что? Ты же не мой отец.
— Нет, — согласился Фрэнк. — Но мне не обязательно быть твоим отцом, чтобы любить тебя. — Он снова положил руку на худенькое мальчишеское плечико, и на этот раз Тейлор не отстранился. — И я люблю тебя, Тейлор. — Он говорил очень спокойно, придавая вес каждому слову. — Очень люблю. Тебя, твоего брата, твою тетю Лизу.
Тейлор набычился, наблюдая за выражением лица Фрэнка.
— А маму? — с вызовом поинтересовался он.
— Да, — кивнул Фрэнк и улыбнулся. Тейлор не мог устоять против его улыбки. — Я очень люблю твою маму. — Ему очень приятно было произнести это вслух. Приятно и страшно одновременно. — Тебе это мешает?
Тейлор пожал плечами, не в силах разобраться в своих чувствах.
— Вроде бы да.
— Открою тебе тайну. — Фрэнк нагнулся поближе к мальчику. — Мне это тоже непросто.
Тейлор взглянул на него с удивлением.
— Почему?
— Потому что я ни к одному человеку не испытывал еще таких чувств. Но тебе это не должно мешать. То, что происходит между твоей мамой и мной, никак не повлияет на ее отношение к тебе и брату. И к вашему отцу. — В глазах мальчика он видел отсвет внутренней борьбы. Фрэнк обнял Тейлора за плечи и привлек к себе. — Давай я попробую объяснить так. Какое твое любимое мороженое, Тейлор?
Тейлор начал сдавать позиции.
— Ну, это просто. Ирисное.
— Отличный выбор. Но представь себе, что его вдруг перестали делать. И никогда больше не будут производить ирисное мороженое. — Он посмотрел Тейлору в глаза. — Следует ли из этого, что ты вообще не станешь есть мороженое? Даже не попробуешь другой сорт?
Тейлор рассмеялся над нелепым предположением.
— Нет, конечно. — Он замолчал, сообразив, к чему ведет Фрэнк. — Так ты — другой сорт мороженого?
— Я надеюсь на это.
Тейлор вздохнул, потом кивнул очень по-мужски.
— Думаю, я смогу это пережить.
— Только об этом я и прошу. — Фрэнк встал с кровати и подошел к шкафу. Когда он открыл дверцу, гитара вывалилась на пол. Подняв, он подошел к Тейлору. — Если не считать продолжения уроков. — Он протянул инструмент Тейлору.
Тейлор прижал гитару к груди, положив пальцы на лады, как учил его Фрэнк.
— О'кей. Будешь слушать?
Фрэнк присел на столик.
— Конечно.
Тейлор начал играть. Пальцы двигались уже гораздо увереннее, извлекая мелодичные звуки.
Донна стояла, прислонясь к стене у комнаты Тейлора, и глотала слезы. Не в силах сидеть на месте, пока Фрэнк улаживает ее семейные дела, она поспешила за ним. И успела к разговору между сыном и Фрэнком.
Он побеждает всех, думала Донна. Ничего удивительного. Он уже победил ее, во всяком случае ту часть ее сердца, которая управлялась рассудком.
Чувства еще сопротивлялись. И не собирались сдаваться. Тут уже действовал инстинкт самосохранения.
Она не сможет еще раз пройти через горе, венчающее любовь. Она любила Тони всем сердцем, а он оставил ее на груде черепков. Черепков разбитого сердца и разбитой жизни, которую надо было воссоздавать одной.
