БАРБАРА КАРТЛЕНД - Новобрачная поневоле
— Если бы вы умерли… я бы тоже… умерла.
Она произнесла эти слова чуть слышным шепотом, но он все же разобрал.
— Забудь обо всем, — сказал он. — Мы оба живы, и мне даже кажется, что ты немножко любишь меня.
Их губы были совсем близко, и в глазах Хариты он прочел вопрос.
— Я люблю тебя, мое сокровище, — произнес он. — Люблю уже давно, только боялся сказать.
— Вы… любите меня? Правда… любите?
— Я даже не представлял, что могу кого-то так любить, но боялся, отчаянно боялся испугать тебя.
— Я не боюсь вас… уже не боюсь, — ответила Харита. — Но вы уверены… что любите меня? Мне это… не снится?
— Я люблю тебя так сильно, что ни о чем больше не могу думать.
Он почувствовал, как от его слов затрепетало ее тело, и нежно коснулся ее рукой, ощутив нежную линию бедра под тонкой тканью рубашки.
— Как… как давно… вы любите меня?
Его прикосновение вызвало в ней странные, доселе неведомые ощущения, дыхание стало неровным.
— Я влюбился, когда вытаскивал тебя из колодца.
— Почему же… вы не сказали мне?
— Ты доверяла мне как другу, но то, что чувствовал я, было совсем не дружбой. Я сходил с ума, не имея возможности поцеловать тебя, сделать тебя моей.
При этих словах голос лорда Вернема задрожал.
— Вам хотелось поцеловать меня?
— Никогда в жизни ничего так не хотел.
— Но вы… даже не попытались.
— Я боялся испугать тебя.
Помолчав, Харита прошептала:
— Вы сказали… что хотели… сделать меня своей.
Он с трудом расслышал ее слова.
— Бог свидетель, как я этого хотел, но останавливался при одной мысли, что ты можешь испугаться.
— Я не буду… бояться… и хочу… быть вашей.
— Я буду очень нежен, любовь моя.
Их губы встретились. Поцелуй сначала был легким и нежным, он, казалось, просил ее.
Потом почувствовал ее ответ, что-то волшебное проснулось в обоих, и поцелуй стал более требовательным, настойчивым, страстным.
Харита почувствовала, как в ней вспыхивает и разгорается пламя, и это чудо было частью луны и звезд отражавшихся в глади озера, частью аромата трав и красоты аббатства.
Она ощущала прикосновение его рук, его губ!
Все ее тело трепетало от чувств, которые он пробуждал в ней, от восторга, слившего их воедино.
Упавшие звезды накрыли их волшебной пеленой, шорох травы музыкой отзывался в их сердцах, души открылись навстречу Творцу.
Потом в тишине раздался тихий, нежный вскрик, но это не был крик страха.
Позже, гораздо позже, когда за стенами аббатства звезды уже гасли в светлеющем небе, Харита, подняв лицо с плеча мужа, прошептала:
— Ты… все еще любишь меня?
— Неужели тебе действительно нужно задавать такой глупый вопрос, моя обожаемая жена?
Он повернул голову, нежно поцеловал ее в лоб и откинул длинные волосы, коснувшись нежной груди.
— Я тебя не напугал?
— Ты же знаешь… все было… просто чудесно… Я и не думала… что любовь может быть… такой восхитительной… и такой волнующей.
— Я очень хочу волновать тебя.
— Ты заставил меня почувствовать… словно я коснулась звезд и в то же время… была необузданна… как ветер.
— Именно этого я и хотел, моя бесценная любовь.
Она снова затрепетала от его ласки и прошептала:
— Я хочу… кое-что спросить.
— О чем же?
— Как ты думаешь… ты уже дал мне… ребенка?
Он улыбнулся, прежде чем ответить.
— Вполне возможно, и если ты этого хочешь, то так мы и сделаем.
Она придвинулась поближе и едва слышно произнесла:
— Папа… сказал, что когда я подарю тебе… наследника… ты оставишь меня и снова уедешь за границу… к тем прекрасным женщинам… которых любил прежде.
Она почувствовала, как напряглось тело мужа, однако он спокойно произнес:
— Я вряд ли поеду за границу, здесь слишком много дел. Но если я и поеду, то вместе с тобой.
— Это правда? — радостно вскрикнула Харита.
— Неужели ты думаешь, что я оставлю самое дорогое, самое прекрасное из моих сокровищ?
Он услышал ее облегченный вздох и продолжал:
— Что же касается других женщин, моя волшебница, то я просто не в состоянии видеть что-либо, кроме твоих больших выразительных глаз, нежных губ и совершенного тела, которые волнуют меня, как никогда прежде!
— И мне… не нужно бояться… потерять тебя?
— Всю свою жизнь я буду учить тебя не бояться и сумею тебя убедить, что ты никогда не потеряешь меня. Ты ведь уже знаешь, что мы не можем жить друг без друга.
Харита снова вздохнула, но теперь это уже был вздох счастья.
— Я боялась… — снова заговорила она, — что папа… сказал правду.
— Что он еще сказал?
— Когда ты уедешь… он хотел, чтобы я стала… хозяйкой в Вернем-Хаусе… и устроила Салон… для важных и выдающихся людей.
Он почувствовал, как задрожала Харита.
— Я бы этого не выдержала! Просто не выдержала! Я бы… боялась… а папа… командовал мной… как всю жизнь.
— И как он никогда больше не будет делать, — спокойно заверил ее лорд Вернем. — Забудь об отце, Харита. Я поговорю с ним и добьюсь, чтобы его нелепые идеи не отравляли нашу семейную жизнь.
— Ты думаешь… он послушает?
— Наверняка послушает, — сурово произнес лорд Вернем. — Теперь ты принадлежишь мне. Ты моя, и в будущем я сам стану о тебе заботиться, так чтобы никто больше не смог побеспокоить или обидеть тебя. Обещаю!
— Мне жаль… что я испортила твой день рождения, — тихо сказала она. — Я так его ждала. А потом папа сказал… что ты оставишь меня… и я подумала, что ты никогда не любил меня… а просто старался быть добрым.
— Ну а теперь ты понимаешь, что я испытывал совсем другие чувства? — спросил он.
Она поцеловала его в плечо и продолжала:
— Я знаю… что теперь ожила… что ты вернул мне… красоты мира. Небо, солнце, звезды, луну — и животных, они тоже часть тебя.
— О дорогая! Именно таких чувств я и ждал от тебя. Так мы будем чувствовать всегда, и никто не сможет разрушить наше счастье.
Она понимала, что он говорит о ее отце, перед которым впервые не почувствовала страха. В объятиях мужа она чувствовала себя неприступной крепостью.
А он понимал, о чем думает она. Лорд Вернем взял жену за подбородок и повернул к себе.
— Расскажи мне! — потребовал он.
— Я… я подумала, что с тобой… я в безопасности… и я верю тебе, что никто не причинит мне боль… как когда-то отец.
— Ты моя, — заверил ее лорд Вернем, — вместе мы сделаем столько замечательных дел, сердце мое. Кроме всего прочего, мы увеличим нашу коллекцию зверей, пока наш зверинец не станет одним из лучших в Англии, и мы постараемся, чтобы наши питомцы были счастливы, а я напишу про них не одну, а дюжину книг!
