Лиза Пламли - Медовый месяц
Это было свадебное кольцо Стейси.
Дилан потер тонкий блестящий золотой ободок между пальцев. Он никогда не видел Стейси без него, и то, что она сняла его теперь, могло означать только одно.
— Хьюю-ууу! — воскликнул Дилан и пустился голым в пляс. — Она любит меня! — крикнул он Джинджер и вместе с собакой, следующей за ним по пятам, поскакал к окну, вскидывая руки над головой. — Эй, Лас-Вегас! Она любит меня!
Джинджер прогнулась и, уткнувшись мордой в передние лапы, завиляла хвостом.
— Стейси любит меня! — снова повторил Дилан, улыбаясь бессмысленной широкой улыбкой.
Собака присоединилась к его ликованию тем, что чихнула и перевернулась на спину, задрав кверху все четыре лапы. Дилан энергично потер ей брюшко, все еще обескураженный своим открытием. Насколько он помнил, минувшей ночью Стейси ни слова не сказала ему о своей любви, но то, что она сняла обручальное кольцо, могло означать только одно: Стейси тоже любит его.
Дилан от счастья снова пустился в пляс по номеру.
— Она любит меня, ча-ча-ча, ча-ча-ча!
В этот момент дверь медленно открылась и вошла Стейси с сумкой на плече, в босоножках, в длинной юбке с тропическими цветами, ярче, чем ее губная помада, и в не менее яркой оранжевой блузке с бретельками. Она выглядела просто великолепно, но явно была ошеломлена, видя его, танцующего голым.
Дилан улыбнулся и приблизился к ней в ритме буги-вуги, сияя от счастья.
— Доброе утро! — сказал он, привлекая ее к себе и целуя. Затем взял Стейси за руку, привлек к себе и, обняв за талию, повел к диванчику. — Как твой массаж…
— Прекрати, Дилан! Прекрати! Это ужасно! — воскликнула она, вырываясь из его объятий. Стейси высвободилась и оглядела его сверху донизу, потом испуганно вскрикнула и закрыла лицо руками.
— Послушай, старушка, кажется, ночью все было хорошо, — сказал он, удивленно моргая.
Из-под ее рук, закрывающих лицо, послышалось громкое сопение.
Ее плечи начали вздрагивать, и Дилан заметил, что она с трудом сдерживается, чтобы не расплакаться.
— Этого не должно было быть, — запричитала Стейси.
Что за массаж, черт побери, они устраивают здесь, от которого у нее так испортилось настроение? Дилан подошел к ней и сделал неопределенное движение рукой в направлении ванной комнаты.
— Я прикроюсь полотенцем или еще чем-нибудь, если ты так хочешь.
Стейси хлюпнула носом и украдкой посмотрела на него сквозь пальцы.
— О-о! — Ее руки опустились на бедра. Она снова окинула его взглядом, и щеки ее порозовели. С губ сорвался смущенный и слегка истеричный смешок. — О, Дилан, я не это имела в виду.
Он удивленно смотрел на нее минуту, затем покачал головой:
— Я все-таки лучше оденусь.
— На самом деле, — всхлипнула она, следуя за ним с наполовину упакованным чемоданом, — я только что…
Стейси заколебалась и замолчала, глядя на Дилана, который вытащил из своего вещевого мешка хлопчатобумажные шорты и надел их.
— Я только что… а ты часто так делаешь? — спросила она тонким голосом.
— Ты имеешь в виду пляску в голом виде?
Она кивнула, отвернувшись в сторону. Дилан улыбнулся и коснулся ее подбородка.
— Нет. Это было впервые, — признался он, проведя кончиком пальца по ее губам, отчего дыхание ее участилось. — Однако, — мягко добавил он, — я уверен, что способен на такое, только будучи влюбленным. Глубоко и безумно влюбленным.
Ее нижняя губа дрогнула, и мгновение спустя лицо исказилось в безмолвном плаче. Отвернувшись от него, Стейси безвольно опустилась на постель, свалив лежавшие на ней вещи на пол. Бутылочка с шампунем покатилась под кровать, где скопился прочий мусор.
— Стейси? — Дилан встал на колени рядом с ней и, взяв ее руку, поместил между своих ладоней, слегка пожимая. Стейси явно была расстроена не его танцем в голом виде, а чем-то другим. — В чем дело? Что-то случилось во время массажа? Или я сказал что-то не то? Или сделал…
Она покачала головой, и на его запястье упала слезинка, затем другая.
— Дорогая, что бы там ни было, я помогу тебе, — сказал Дилан, поглаживая ее руку, — Только скажи, в чем дело?
— Ты… ты возненавидишь меня, — с трудом произнесла Стейси, прерывисто дыша. Потом снова покачала головой, плотно сжав губы. Они задрожали, по щеке скатилась слеза. — Это… это ужасно.
— Нет ничего такого, что заставило бы меня возненавидеть тебя. Что же произошло?
Дилан поднял руку, чтобы смахнуть слезу с ее щеки. Она схватила его ладонь, расправила пальцы и уставилась на золотое колечко на его мизинце. Затем посмотрела ему в глаза.
— Я сохранил его для тебя, — сказал Дилан, снимая кольцо. — Ты оставила его в ванной комнате. — Он протянул ей кольцо.
Стейси взяла его и зажала в кулаке, после чего окончательно расплакалась, обхватив себя руками и качая головой.
— Я подумала, что оно больше не нужно мне, — прошептала Стейси, глядя на Дилана глазами, полными слез. — Я подумала, что мы… ты и я… что мы…
— Ну конечно, мы можем!
— Дилан, я все испортила. Только что. Я была в массажном кабинете, и все было чудесно… — Говоря сквозь слезы, Стейси полезла в свою сумку и извлекла оттуда яблоко, календарь и коробочку с презервативами. — Вот, — рассеянно сказала она, протягивая все ему. — Я купила это, пока ходила.
— Солидная пачка, — заметил он, повертев коробочку и бросив ее в открытый чемодан. — Я не знал, что выпускают такие.
— Тебе надо было пройтись по здешним магазинам, — пробормотала Стейси и снова захлюпала носом. Сунув руку по локоть в сумку, она достала свой бумажник и бросила его на черное шелковое покрывало. За ним последовали пузырек с кальцием, рулончик тесьмы и детская скакалка. Дилан удивленно вскинул брови. Скакалка?
Стейси нахмурилась, глядя на свою сумку.
— Где мои носовые платки? — спросила она дрожащим голосом и, подняв свою сумку, резко встряхнула ее. Сколько там еще всего?
— Так, значит, ты была на массаже, — вернулся Дилан к начатому рассказу, протягивая ей при этом коробку с салфетками отеля, которая лежала на тумбочке. — И что же произошло?
Стейси высморкалась и печально посмотрела на него:
— Только ты, пожалуйста, не злись.
— Не буду.
— Поклянись.
Что же она натворила?
— Клянусь, — сказал Дилан, приложив правую руку к сердцу. Он сел рядом с ней на кровать, бедром отодвинув в сторону вещи, и обнял ее. — Я люблю тебя, и ничто не может изменить это.
Лицо Стейси снова исказилось.
— Я испортила все наше дело! — запричитала она, закрыв лицо руками. — Я… я чувствовала себя так прекрасно после ночи, и массаж был таким… О, Дилан, мне нет прощения.
