Лилиан Пик - Одинокая девушка
Берил и Джеймс рассмеялись.
Приближалось Рождество. Лоррен уже купила для всех подарки, праздничный кекс был готов и покрыт толстым слоем миндальной пасты. Вечером, когда матери не было дома, девушка решила закончить украшение кекса, залив его сахарной глазурью. Из кухни она услышала, как Алан спускается вниз по лестнице, и напряглась. Он остановился в дверях, наблюдая, как Лоррен размазывает белую вязкую массу по кексу.
— Это пахнет и выглядит так великолепно, что мне уже не хочется уезжать на Рождество домой, — заметил он.
Лоррен взглянула на него, но, увидев сардоническую усмешку, поняла, что тоскливая нотка только послышалась ей. Равнодушно и безо всякого интереса она спросила:
— Вы уезжаете?
— Моя мама останется одна, если я не приеду, — тихо ответил он.
Лоррен поставила в середину кекса маленькую елочку и рядом с ней — фигурку Санта-Клауса с большим набитым мешком.
— Ждете гостей на праздник? — спросил Алан небрежно.
— Джеймс и Мэттью, — кивнула она. — Они будут приходить каждый день. — Лоррен осторожно перенесла кекс на другое место, сполоснула руки от сахарной пудры и вытерла их полотенцем. Затем спросила:
— Вы что-то хотели?
— Помните мое обещание сделать для вас несколько заметок о газетах?
— Помню, — спокойно ответила она и пожала плечами.
— Я уже все подготовил, так что вы сможете ими воспользоваться. Если вы сейчас свободны, я приглашаю вас к себе, и мы вместе посмотрим, что у меня получилось. — Он смотрел на нее дерзко и насмешливо. — Если вы, конечно, доверитесь безнравственному, бессовестному и похотливому журналисту.
— Я... думаю, что смогу довериться.
— А вы вполне в этом уверены? Я спрашиваю потому, что, если вы вздумаете кричать, взывая о помощи, никто не придет на выручку. В доме никого нет.
Лоррен, молча, величественно проследовала мимо него к лестнице и поднялась в комнату Алана. Он шел за ней, в притворном изумлении схватившись за голову:
— О небо! Девушка мне доверяет!
Они дружно рассмеялись, и Алан, закрыв дверь, указал ей на стул у стола. Лоррен села и с интересом посмотрела на разложенные перед ней бумаги. Пододвинув один из листов, она начала его просматривать, но Алан забрал его.
— Вам нет необходимости это читать, — сказал он.
— Жаль, это очень интересно.
— Здесь много всего интересного, но мы будем работать над вашим материалом, не над моим.
Он взял со стола целую стопку бумаг с записями и перелистал. Лоррен несколько минут с интересом наблюдала за ним и воинственнее, чем хотела, заявила:
— Я никак не могу понять, почему такой интеллигентный, получивший прекрасное образование человек, как вы, мог опуститься до обычного уровня подневольного журналиста?
Он повернулся, с сожалением посмотрел на нее и холодно сказал:
— Прежде чем мы приступим к нашим делам, мне, похоже, придется прочесть вам лекцию, иначе все это, — он коснулся рукой записей, — будет только пустой и ненужной макулатурой. — Алан сел на стул и положил ногу на ногу. — С вашей одержимой ненавистью к газетам и людям, которые их делают, вы, наверно, считаете, что все редакции нужно в принудительном порядке закрыть, а все газеты запретить?
— Конечно же нет!
— О! Почему?
Лоррен поколебалась немного, чувствуя себя бездарной и робкой студенткой:
— Я думаю... что они — главный источник, из которого люди узнают о событиях в мире.
— Правильно. Хоть в чем-то мы с вами согласны. Давайте от этого и отталкиваться. В настоящее время даже в демократических странах закулисные политические интриги не выносятся на свет, но знать о них людям необходимо в их же интересах. Поэтому их надо сделать достоянием общественности. Согласны? — Она кивнула. — И вы должны признать, что именно репортер, как сыщик, пытается разнюхать скрытый смысл незначительных на первый взгляд событий.
Алан сделал паузу и выжидательно поднял брови, Лоррен вновь кивнула, и он, удовлетворенный ее реакцией, продолжил:
— Если этому репортеру удастся разоблачить то, что скрывалось властями предержащими, но что простые люди должны знать, он оказывает этим неоценимую услугу обществу. Вы со мной согласны?
— Полностью.
— Отлично! С этим разобрались. Теперь скажите мне, все люди обучаются и воспитываются по одним стандартам?
— Конечно нет!
— Основная функция газет — передача информации, значит, журналисты должны писать так, чтобы как можно большее число людей понимали, о чем они говорят. — Лоррен согласно кивнула. — Мы не можем быть снисходительными: если газеты не будут писать доходчиво и просто, их не станут покупать, потому что люди ничего не поймут в них. Поэтому мы должны излагать материал предельно кратко, при этом не теряя качества языка, чтобы десять из девяти читателей поняли, о чем мы пытаемся им рассказать.
Лоррен пришлось согласиться с ним. Несколько минут Алан молча смотрел на нее, а потом протянул ей руку и тихо спросил:
— Чур-чура?
— На самом деле вы имели в виду «мир»? — простодушно заметила она, вкладывая свою руку в его ладонь.
— Говоря словами народных масс, — он улыбнулся насмешливо, — мир!
Они приступили к работе и трудились над заметками, совершенно забыв о времени. Наконец Алан взмолился:
— Пора немного передохнуть. У нас есть шанс выпить кофе?
Лоррен тотчас же встала и отправилась на кухню. Алан последовал за ней, предлагая свою помощь, но вместо этого уселся верхом на стул и продолжал говорить. Когда кофе и бутерброды были готовы, он отнес поднос наверх, а после кофе они вновь приступили к работе.
— Как приятно! — сказал он вдруг.
— Что?
— Быть с вами в мире. — Алан вытянул ноги и сцепил руки на затылке. — Война между народами бесполезна, — философски заметил он, — а битва между индивидуумами еще хуже, особенно когда одна из сражающихся сторон — женщина, чрезвычайно воинственная и такая... э-э-э... привлекательная!
Лоррен сразу же напряглась, но он похлопал ее по руке:
— Успокойтесь и спрячьте ваши иголки, дикобраз.
Зазвонил телефон, и они оба вскочили.
— Оставайтесь здесь, — сказал Алан. — Если это вас, я позову.
Он спустился вниз, и Лоррен услышала его слова:
— Марго? Что тебе надо? Я не могу понять тебя... Ты пьяна? Только что вернулась с вечеринки? Я? Я работаю... Над кем? Мисс Феррерс, если хочешь знать... И не «над», а «с». Да, я знаю, что она только учительница... нет, я никогда с ними не общался, — он засмеялся, — но стоит попробовать. Вреда от этого не будет, не так ли?
Лоррен начала собирать свои бумаги, а Алан все продолжал говорить.
— Но ты же не хочешь сказать, что ревнуешь... к мисс Феррерс? — Тон его голоса был скептический. Услышав, что ответила ему Марго, он твердо ответил: — Нет! Как ты сказала, она не моего типа... Да, ты можешь заглянуть, если хочешь!
