Эшли Дьюал - Если Небо Упадет
— Омлет — туалет.
— Лен!
— Что? Ну, вырвалось.
— Я могу сбегать в магазин, — вновь пытается спасти ситуацию парень. — Тут недалеко вроде.
— Под ливень? Не выдумывай.
— Как насчет шарлотки? — Выжимая в мойку волосы, спрашивает подруга. — Если есть мука, то можно без проблем приготовить яблочный пирог. Хотя еще нужно сливочное масло…
— Сейчас посмотрю. — Вновь открываю холодильник и довольно улыбаюсь, — фортуна на нашей стороне, ребятки.
Дима криво лыбится и игриво шевелит бровями:
— Адская кухня!
— О да, — подхватывает Ленка. Смеется и внезапно ударяет кулаком по столу. — Я — шеф Гордон Рамзи, и сейчас я буду издеваться над вами, жалкие людишки! Быстро взяли три яйца. Быстро! Вылили содержимое в миску и взбили, понятно?
— О, шеф, я не умею взбивать яйца, — подыгрывая, плачет Дима.
— Что? Что ты сказал? Тогда тебе нечего делать на моей кухне! Вон!
— Прошу вас, нет, не надо.
— С глаз моих, — упрямо поджав губы, отрезает Романова и отталкивает Диму в сторону стола. Тот смеется. Пытается ухватиться руками за ручки шкафчика, но Ленка чересчур сильно вошла в образ. — Смертный! Как ты посмел прийти ко мне, не научившись взбивать яйца?!
— Я исправлюсь, обещаю, я…, — парень начинает дико хохотать, потому что устав отталкивать его от столешника, подруга начинает нагло и быстро щекотать его подмышки, — я исправлюсь, я…
Улыбаюсь, наблюдая за происходящим. Присаживаюсь и просто молча смотрю на то, как два близких мне человека страдают полной чушью. Поразительно, насколько быстро они нашли общий язык. Я бы не смогла пойти на контакт так скоро, так легко, я бы застеснялась, закрылась в себе как минимум до следующей встречи.
Успокоившись, ребята распределяют задачи. Ленка смешивает яйца, муку и сахар. Я нарезаю яблоки, а Дима смазывает формочку сливочным маслом.
— Мы отличная команда, — скептически признается Ленка, — не такие уж вы и бездарные.
— О да, нарезать яблоки — самая сложнейшая из всех самых сложнейших задач, шеф.
— Именно поэтому я доверила ее тебе, Мирослава.
Расширяю глаза и кидаю в подругу долькой яблока, случайно попавшейся под руку. Романова хихикает и тянет:
— Все, все. Больше не буду.
Ставим пирог в духовку.
Решаю помыть посуду. Дима протирает тарелки, Лена кладет их на место. Идиллия. В колонках играет трек, который, пожалуй, хотя бы раз в жизни да слышал каждый человек, подруга пристукивает ногой ему в такт, а я подвываю, стараясь попадать в ноты. Парень криво улыбается:
— Люблю моменты, когда молчать приятней, чем говорить.
Подруга поднимает на него скептический взгляд, а затем вдруг кивает. Серьезно, искренне. Сбившись с ритма, она замирает и задумчиво смотрит сквозь посуду, сквозь стены, сквозь весь этот дом. Ее мысли совсем далеко, вовсе не здесь, и мне кажется, они очень личные. Глубокие. Отмерев, она поправляет пышные, черные волосы, начинает расставлять накопившуюся посуду по полочкам и продолжает стучать носком по кафелю, вот только меня не обмануть. Что-то заставило Ленку расстроиться. Но что?
Пока готовится пирог, разговариваем обо все подряд, не задумываясь и не стесняясь. Обсуждаем погоду, мою странную прическу и еще более странные глаза Димы. Парень обещает принести новый провод для телевизора, Романова советует, хотя нет — приказывает забрать ноутбук с работы родителей. А я лишь киваю, как болванчик. Да, начну жить заново, да, схожу в офис мамы с папой, да, подключу интернет, да, разузнаю на кафедре про мою ситуацию в институте. Да, да, да, да, да. Как в том кино с Джимом Керри. Он не мог сказать — нет. Постоянно со всем соглашался, и, в конце концов, перед героем стал острый вопрос: когда же он действительно хотел того, на что шел? Было ли все это правдой? Были ли истинными его желаниями? Или же он непроизвольно лгал не только окружающим людям, но и самому себе?
Сложно сказать, когда ложь становится реальностью. На несколько секунд, я действительно задумываюсь: не выдумала ли я себе этот мир, где можно не страдать из-за потери родителей и наслаждаться жизнью? Не в грезах ли я нахожусь, болтая в зале с друзьями о всякой всячине? Возможно, это иллюзия. Очень реальная иллюзия, в которую я так сильно стремлюсь поверить.
Встряхиваю головой. Опять эти дурацкие мысли.
Вот только опустив глаза вниз на свои руки, я замираю. Понимаю, что как бы я не пыталась повесить всю вину на воображение, правда прямо здесь, передо мной, на моих запястьях в виде кривых, бледных линий. И дело не в мыслях, не в бурной фантазии. Я просто-напросто столкнулась с самым сложным этапом в своей жизни: этапом восстановления, который полон отрицания, путаницы и сомнений.
Сумею ли я его преодолеть?
— Ты был там? — ошеломленно восклицает Ленка, вырывая меня из мыслей. Криво улыбаясь, Дима кивает. — Серьезно? Черт, я тоже хочу! Как ты туда добрался?
— Вы о чем?
— О заброшенной даче Новикова. Помнишь, мы хотели съездить?
— Ну, началось, — протягиваю я и подхожу к духовке. Пирог готов. — Ты еще не перегорела?
— Нет!
— Там мрачновато, — признается Дима, задумчиво почесывая шею. — Утром еще ничего, но к ночи — жутко.
— Чего ты там забыл? — Вытаскиваю шарлотку. Пар обдает руки кипятком, и приходится резко отпрыгнуть в сторону. Формочка безумно горячая. Быстро ставлю пирог на столик и выдыхаю: получилось. — Дача в Зеленогорске. Это минут сорок езды.
Дима нервно пожимает плечами, а затем не своим голосом отрезает:
— Арина потащила.
Едва не спотыкаюсь, наткнувшись на собственную ногу. Поднимаю виноватый взгляд на парня и мысленно чертыхаюсь: сколько можно натыкаться на прошлое? Достало уже! Достало!
— А кто это девушка? — заинтересованно спрашивает Романова. — Она разбирается в развалинах, да? Много зданий исследовала?
— Нет, — цедит Дима. Стискивает зубы и как можно непринуждённее добавляет, — ее просто тянуло к приключениям.
Ленка недоуменно вскидывает брови, а затем, увидев мое перекошенное лицо, приподнимает плечи, мол, спрашивает: я сказала что-то лишнее?
— Давайте пирог есть, — громко говорю я, разрезая шарлотку. Ставлю тарелки с шарлоткой перед ребятами, несусь обратно на кухню и включаю чайник. — Пахнет чудесно. Жаль, раньше ничего подобного не готовили. А какие еще рецепты ты знаешь, Лен?
Подруга удивительно быстро забывает об Арине и начинает перечислять ингредиенты для шоколадного торта, который ее мама вечно печет на Новый Год. Тараторит, взмахивает руками, кидает заинтересованные взгляды в сторону Димы. Я давно не видела ее такой живой, возбужденной. Будто она — умирающая от голода собака, и перед ее лицом появляется сочный, свежий кусок говядины. Она уже не в силах контролировать свой аппетит. Виляет хвостом, припрыгивает на месте, скулит от изнеможения. Еще чуть-чуть и псина слетит с катушек, свихнется: набросится на желаемый объект и раздерет его в клочья.
