Кэтрин Джордж - Кровные узы
Он сделал резкий жест рукой.
— Возможно, всего лишь потому, что я стараюсь просить о том, в чем не стоит отказывать. Ладно, давайте поговорим о чем-нибудь другом.
— Например, о свадьбе, — с готовностью подхватила Кэтрин и вскочила с места. — Пойду-ка посмотрю, как там продвигается дело с прической.
С каждым часом свадебная суматоха ускоряла свой лихорадочный и счастливый бег. Пришло время помогать Ане одеваться. Кэтрин подала ей белые вязаные чулки и крошечные башмачки на деревянной подошве, затем настал черед множества жестко накрахмаленных нижних юбок, и лишь после этого прекрасное, почти варварское в своем великолепии платье было извлечено из белоснежного чехла. Наконец процедура облачения завершилась, и Ана — сияющая от счастья, в сверкающем золотом черном бархате, с высоко взбитыми волосами под маленькой фатой из бесценных старинных кружев — приобрела вид очаровательной куклы. Золотые цепочки, взятые напрокат у всех родственников, обвивали ее шею и спускались вниз, позвякивая о золотые брошки, которые стараниями Леонор и Кристины густо усеяли лиф платья. Последним штрихом стал свадебный подарок Карлоса. Кэтрин осторожно застегнула на шее Аны изысканное золотое сердечко филигранной работы на массивной и тоже золотой цепи.
Кэтрин отступила, любуясь, назад и замерла в восхищении вместе с Леонор и Кристиной. Выразив свой восторг, сестры поспешили присоединиться к гостям.
— Ты выглядишь сказочно, Ана Барросо, — умиленно улыбнулась Кэтрин. — Ты делаешь честь своему жениху!
— Obrigada, querida! — Ана порывисто расцеловала ее и крепко обняла. — А теперь поторопись, Кэтрин. Тебе же самой еще нужно одеться.
— Я ненадолго, обещаю. К тому времени, как фотограф усмирит всех маленьких подружек невесты и заставит их на минутку замереть, я уже появлюсь! — Кэтрин улыбнулась, и неожиданно слезы сдавили ей горло. — Будь счастлива, Ана. — И она шмыгнула носом. — Вот… ты забыла свои цветы…
Ана задумчиво взяла букет, в середке которого, по обычаю, была вставлена резная свеча.
— Боюсь, у меня больше не будет возможности сказать тебе это, Кэтрин. Теперь, когда мы опять встретились, не хотелось бы, чтобы мой брак разлучил нас. Обещай, что приедешь к нам вскоре и побудешь вместе со мной и Карлосом в Квинта-да-Флореста!
Кэтрин поспешно кивнула и подтолкнула Ану к двери.
— Ну конечно, приеду. А теперь иди! Все ждут.
Прислушавшись к крикам одобрения и восхищения, которыми встретила Ану компания маленьких подружек невесты и остальных родственниц, Кэтрин поспешила к себе в спальню, твердо решив, что если и не сравняется элегантностью с сестрами Аны, то хотя бы приблизится к этому уровню. Быстро, но тщательно подкрасив лицо, она зачесала тяжелую копну волос наверх и стянула на макушке узлом, а затем надела изысканно строгий костюм цвета слоновой кости, который был ее последней покупкой на лайнере. Потом вдела в уши жемчужные капельки, застегнула на шее нитку крупных, не правильной формы жемчужин, которую перед поездкой одолжила у матери, и занялась шелковой шляпой — тоже цвета слоновой кости. Пристроила ее так, чтобы бант, когда она надвинула поля на глаза, оказался точно по центру.
— А ты ничего, — сообщила она своему изображению. Наконец, натянув перчатки, взяв крошечную сумочку, она расправила плечи и спустилась вниз навстречу смеху и веселым голосам, доносившимся из sola de visitas, как раз в тот момент, когда Фернанда, блистающая в своем лучшем черном платье, уже направлялась за ней.
— Дона Катерина, que belew! — воскликнула Фернанда. — Да вы сами выглядите как невеста!
Эти слова ужалили Кэтрин такой неожиданной, где-то глубоко внутри таившейся болью, что ей пришлось сделать над собой адское усилие, чтобы найти достойный шутливый ответ, пока они шли в sala de visitas. На секунду они замерли, никем не замеченные, в дверях, охватив взглядом картину, только что организованную фотографом. Эдуардо, неотразимо импозантный в своем строгом темном костюме, устроился у пылающего камина об руку с хохочущей Аной. Их окружала группка подружек невесты мал мала меньше — от Марии-Луисы да Кунья восемнадцати лет до пятилетней Эмилии Ногуэйры, каждая из которых была точной копией невесты, вплоть до сияющей улыбки.
Эдуардо взглядом выхватил Кэтрин, глаза его загорелись особенным блеском — и тут фотограф щелкнул, запечатлев это мгновение для потомства. В следующую секунду новоприбывшие были замечены, пойманы, втянуты в непринужденную компанию друзей и родственников Барросо. К полнейшему смятению Кэтрин, невеста настояла, чтобы фотограф снял их вдвоем, а затем втроем с Эдуардо, и лишь после этого появилась Эльса и объявила, что машины прибыли и гости могут отправляться в церковь.
В последовавшей затем неразберихе никто не обратил внимания на Эдуардо, отозвавшего Кэтрин на минутку в сторону.
— Ты так прекрасна, Кэтрин, что дух захватывает.
— Ты тоже. — Она смущенно отвернулась при виде мисс Холройд, с величественной царственностью проплывшей мимо в своем сером муаре и шляпке с фиолетовым бантом.
— Мы поедем вместе, — бросила она им. — Вы в порядке, Кэтрин? Выглядите вы очаровательно, только очень бледны.
— Это всего лишь тень от шляпы, я замечательно себя чувствую, — заверила ее Кэтрин.
— Нисколько не удивлюсь, если вы и впрямь устали. Полагаю, собрать Ану вовремя — небывалый подвиг!
Для Кэтрин бракосочетание Аны превратилось — с самого начала и до конца — в настоящую пытку, и прежде всего потому, что в течение долгой брачной мессы, стоя у огромного золоченого алтаря церкви Игреха-Матриз, она была не только до глубины души тронута, но и поняла, что, узнав Эдуардо, она не сможет дать таких клятв никакому другому мужчине.
Подчиняясь Ане, свадебные гости, вместо того чтобы отправиться назад, в Каса-дас-Камелиас, на машинах, потянулись вместе с невестой и женихом красочной процессией через весь город, а подружки невесты еще и приплясывали всю дорогу, в соответствии с традициями свадеб в Миньо. На всех лицах сияли улыбки, а Карлос да Кунья прямо-таки лучился блаженством при виде веселых лиц в окнах и толп народа на улицах, осыпавших счастливую пару благословениями. Кэтрин, расставшись с мисс Холройд, которую Эдуардо отвез домой на машине, щелкала фотоаппаратом направо и налево на всем пути до Каса-дас-Камелиас, включая и сцену во дворе, который стараниями Эльсы и ее помощниц был превращен в нечто сказочное. В дополнение к букетам Аны и Кэтрин появились живые цветы на вьюнках и в кадках вокруг дома, венками были оплетены кольца, к которым привязывали лошадей. Цветочный аромат наполнял воздух, смешивался с криками радости и смехом, со звуками поцелуев, поздравлениями, щелканьем фотоаппаратов и выстрелами пробок шампанского.
