Лиз Филдинг - Принц пустыни
Увидеть, как в его присутствии ее глаза загораются, а губы становятся мягче.
Она ответила на все его вопросы не только своим телом, но и сердцем и душой.
Ему хотелось осыпать ее золотом и жемчугом, надеть бриллиантовые кольца на пальцы, которые он целовал, одеть в дорогие шелка, но ей все это не нужно. Ее цена выше. Только искренней бескорыстной любовью он мог бы завоевать ее расположение.
На меньшее она не согласится. Теперь Кэл знал, что и он тоже. Лучшее, о чем только может мечтать человек, — это получать удовольствие от каждой минуты, прожитой с любовью. Лидия права. Это чувство хорошо ему знакомо. Он очень любит свою семью.
И в то же время оно было для него новым. Когда он влюбился с первого взгляда в эту женщину, солнце стало светить ярче.
К сожалению, он упустил подходящий момент для признания, сделал ей больно. Теперь, чтобы доказать ей свою любовь, ему придется отдать ей не только свое сердце, но и весь мир. Все, что делало его тем, кем он был. И единственным способом это осуществить было завоевать ее доверие.
Конь нетерпеливо фыркнул, но Кэл покинул конюшню, чтобы сделать звонки, которые изменят всю его жизнь.
Небо было покрыто облаками, с моря дул сильный ветер. Идя вдоль берега, Лидия сердито посмотрела на моторную лодку фотографа, пришвартованную у берега.
Два дня в газетах не было ее фотографий. Появление Руперта Девениша на бизнес-конференции в Штатах ослабило интерес к событиям в Баб-эль-Сама. Скорее всего, папарацци уже упаковал свои телеобъективы и отправился на поиски новой жертвы.
Похоже, эта неделя была для всех не очень удачной, подумала Лидия, сжимая в руке записку от секретаря принцессы Сабиры, которую передала ей Дена в саду.
В ней сообщалось, что принцесса простудилась и не сможет нанести визит леди Роуз. Она желала ей хорошо провести время и выражала надежду на то, что они в ближайшее время встретятся в Лондоне.
Лидия не сомневалась — болезнь принцессы всего лишь отговорка — и пришла в ярость. Кэл потерял последний шанс вернуть деда на родину, и все его мечты рухнули.
«Что же это за люди такие? Ведь прошло уже пятьдесят лет. Неужели нельзя сжалиться над больным стариком?
Кэл должен знать. Мне нужно все ему рассказать, и чем скорее, тем лучше».
Будь она действительно Роуз Нэпьер, она бы сама отправилась в Румайлла с цветами для «больной» принцессы и попросила бы за Кэла.
Вдруг она кое-что осознала и, остановившись, посмотрела на свой мобильный телефон. Теперь, когда миссия Кэла провалилась, он будет абсолютно свободен и сможет любить ее.
Устыдившись этой мысли, она нашла в списке контактов его номер и нажала кнопку вызова. На том конце линии включился автоответчик.
— Кэл, — неловко начала она, не зная, как сообщить ему плохие новости. Подбирая нужные слова, она услышала у себя за спиной топот копыт.
Обернувшись, она увидела Кэла, подъезжающего к ней на большой черной лошади. Не успела она и глазом моргнуть, как он наклонился, схватил ее за талию и усадил рядом с собой.
Это похоже на сон, подумала Лидия, прильнув щекой к его груди и слушая стук его сердца. Ей казалось, он вот-вот остановится и отругает ее за то, что она снова подвергла себя ненужному риску.
Но он не замедлял ход до тех пор, пока Баб-эль-Сама не осталась далеко позади.
Когда они спешились, он взял ее ладонь и прижал к своей груди.
— Ты чувствуешь, как бьется мое сердце, любимая? Знай, оно бьется для тебя, Лидия Янг.
Любимая…
Он назвал ее своей любимой, и, когда его губы коснулись ее губ, она поняла, что пропала.
— Это похищение, — сказала Лидия, когда Кэл отнес ее в ждущую их машину. — Куда ты собираешься меня везти?
— Увидишь.
— А как же…
Ее возражения утонули в поцелуе.
— Конюх отведет его назад, — ответил Кэл, и она поняла, что это не спонтанная идея, а продуманный план человека, который отказывался принимать «нет» в качестве ответа. Несомненно, их будет ждать пикник на берегу реки.
Внезапно он остановился и, указывая на горизонт, спросил:
— Ты это видишь?
Прищурившись, Лидия разглядела в мерцающей дымке неясные очертания башни над высокой стеной, похожие на мираж. Она не сомневалась, что это Умм-аль-Сама.
— Да, вижу.
— Ты пойдешь туда со мной?
Он привез ее в то место, где родился его дед. Место, которое он называл домом.
Домом его души, куда он мечтал вернуться после долгих лет изгнания.
Домом, куда он хотел привести свою будущую жену.
Даже зная о ее обмане, он привел сюда ее, Лидию Янг.
Лидия молчала. Нужные слова не шли на ум. Затем ей вспомнилось кое-что из воскресной школы, давно забытое и прекрасное.
— «Куда бы ты ни пошел, я пойду с тобой. Мой дом там, где твой дом…»
Кэл почувствовал — это идеальный момент. Он предложил женщине, которую любил, все, чем являлся, и она ответила ему словами, запавшими ему в душу. Когда он заключил ее в объятия и их губы слились в поцелуе, он знал — ему принадлежит весь мир.
Кэл вел ее за руку по буйным садам Умм-аль-Сама. Они проходили мимо бассейнов, в которых отражалось неожиданно прояснившееся небо, через сводчатые колоннады, украшенные голубыми и зелеными изразцами.
Он показал ей башню, возвышающуюся над глубоким прудом. Здания, которые когда-то были прекрасными и снова станут такими, когда Кэл вернет им прежнее величие.
Небольшое здание, в которое они вошли, было полностью отреставрировано.
— Здесь так красиво, — сказала Лидия, осматривая гостиную. Она дотрагивалась до полированных столиков, изделий из тончайшего фарфора. — Что это за дом?
— Жена моего прадеда жила здесь до того, как они переехали в новый дворец в Румайлла.
— Они оставили это место своему наследнику?
— После того как мой дед был изгнан, здесь никто не жил. Пойдем наверх.
Немного полюбовавшись с балкона горными вершинами вдалеке, Лидия открыла дверь, за которой находилась уютная комната. На полированном полу лежали дорогие ковры, в центре стояла огромная кровать с шелковым балдахином.
Лидия посмотрела на Кэла:
— Ты ждешь Шахерезаду?
— Только тебя. Пойдем, любимая, — сказал он, протягивая ей руку. — Наверное, ты проголодалась.
Она приблизилась к нему, взяла его за руку и, подняв голову, прошептала:
— Я умираю с голоду, Кэл. Накорми меня.
Почувствовав ее теплое дыхание на своих губах, он вмиг потерял остатки самообладания и принялся избавлять их обоих от одежды.
Прежнего Калила аль-Заки больше не существовало, думал он, утоляя голод своей возлюбленной поцелуями и ласками. Наградой ему были ее удивленные взгляды, довольные стоны и, наконец, слезы счастья, когда они стали единым целым.
