Галина Гилевская - Обжигающая страсть
«Что она знает? Что она чувствует? Сказала ли кому?»
Эти вопросы не давали ему покоя вот уже вторые сутки.
— А мама где? — его голос прозвучал совершенно неестественно, но Кравцов просто не знал, с чего начать.
— Не знаю. С работы еще не пришла, ей, вроде, еще рано. А что-нибудь случилось?
— Нет-нет, я просто так спросил…
Он снова помолчал и опустил глаза.
— Послушай, Наташка, мне нужно с тобой поговорить…
— Да?
— Когда я увидел тебя на даче, тогда, на лестнице, ночью… Помнишь?
Дочка молча кивнула, не сводя с него глаз.
— Ну, в общем… Мне нужно было поговорить с Лолитой. Понимаешь? Видишь ли, мама немножко расстроена, ты, наверное, тоже это заметила. И… И я пытался как-то примирить всех…
Он замолчал, не представляя, что добавить к сказанному, а Наташка тоже сидела молча, глядя на него, и Степан Николаевич вдруг почувствовал, что не знает, куда деть руки.
— Да, папа, я все понимаю, — нарушила дочь тишину, и у Кравцова-старшего будто камень с плеч упал. Он вдруг почувствовал огромное облегчение: он понял, что дочка никому ничего не сказала. И еще он понял, что даже если она и подумала что-то в ту ночь, то попробует разобраться во всем сама, не прибегая к помощи посторонних и никого не осуждая априори.
Он с благодарностью взглянул на нее, но дочка уже сидела, отвернувшись к книжке:
— Папа, извини, но мне нужно работать.
— Да-да, конечно, я пойду.
Он вышел почти что на цыпочках и очень аккуратно притворил за собой дверь…
Лолита не нашла в себе сил встретиться с Макаром в понедельник, и, сославшись на головную боль, перенесла ближайшее свидание на десять утра вторника, того дня, когда, по их договоренности, они должны были подать заявление.
Макар пообещал заехать за ней.
VIII
Для родителей Лолиты известие о близком замужестве дочери стало ударом едва ли не большим, чем для матери Макара. Нет, они, конечно же, знали и чувствовали, что у Лолиты кто-то есть. Они даже знали кто именно, несколько раз заметив Макара и его джип у их подъезда.
Но, честно говоря, ни старый Отто Паркс, ни Хельга не думали, что их дочь может решиться на столь важный шаг с такой легкостью. Особенно после того прискорбного случая с Петром, о котором они, естественно, старались вспоминать как можно реже.
Хельга с интересом и азартом наблюдала за приготовлениями дочери и старалась ей хоть чем-нибудь помочь. Она сама выгладила для Лолиты блузку и приготовила крепкий кофе с гренками. Она заставила Лолиту надеть нательный золотой крестик на длинной тоненькой цепочке. Она сама попыталась проследить за тем, как Лолита нанесет макияж и не переусердствует ли, чем повергла девушку в уныние и раздражение.
Но не зря говорят, что мать и дочь понимают друг друга сердцами — через секунду обиды были забыты, и Хельга, и Лолита с радостью обсуждали выбор помады — белоснежный костюм Лолиты и такая же блузка в сочетании с ее почти белыми волосами и загорелой золотистой кожей позволяли девушке сделать выбор в пользу любого оттенка.
— А кольт-то тебе зачем? — подшучивала над Литой мать, увидев, что дочь проверила его наличие в сумочке вместе с паспортом. — Неужели ты в первый же вечер хочешь пристрелить своего будущего мужа?!
— А как же! А вдруг он откажется на мне жениться? — смеялась девушка, обнажая красивые зубы. — Тогда ему не жить.
А перед самым уходом на работу к ней в комнату постучал отец и, подойдя, поцеловал Лолиту в лоб.
— Послушай, дочка, — сказал старый Паркс. — Я пока не знаю твоего парня… Ты говорила, он журналист? И, если я правильно понял, сын хороших родителей?.. Ты не обижайся, я очень хочу для тебя счастья.
Отто Паркс немного помолчал и продолжил.
— Однажды ты нас с матерью огорчила. Сильно огорчила, — заметив протестующее выражение на лице Хельги, он поднял руку, останавливая возможные возражения жены. — Да ты знаешь об этом сама. И я не про то. Я рад, что сегодня ты делаешь все по-разумному, официально. Так, как принято у людей. Так, как принято у нашего народа и как делали мы с матерью. И я очень хочу, дочка, чтобы у тебя все получилось так, как ты задумала.
Он снова поцеловал ее, и Лолита расплакалась. Если бы не отличная тушь от «Ревлона», это была бы катастрофа!
— Спасибо, папа! Спасибо, мама!
И вдруг она вспомнила самое, возможно, главное, о чем сказал ей вчера Макар и о чем она совершенно забыла, озабоченная инцидентом на даче.
— Ой, я ведь совсем забыла! — вскричала девушка, хватаясь за голову. — Мама, папа! Ведь Макар нас всех — меня, вас, своих родителей — приглашает сегодня в ресторан отпраздновать нашу, так сказать, помолвку! Он просил к шести всех собраться дома, чтобы мы могли заехать и забрать вас.
— Дочка, и ты молчишь! — Хельга изобразила жуткое негодование. — Сама все утро собираешься, а мне ни слова! Тебя саму за такие поступки пристрелить мало…
— Лита, мне очень жаль, но к семи я вернуться никак не смогу — очень важные переговоры, — Паркс прикинул что-то в уме и добавил: — Оставьте мне в прихожей, на столике у телефона, адрес и название этого ресторана. Если до девяти я успею вернуться домой, обещаю к вам приехать. Иначе отдуваться придется одной маме…
— Папа, постарайся!
— Лита, я же сказал!.. Ну, дамы, не буду вас задерживать. Мне пора, до свидания, — и отец исчез за дверью, торопясь к поджидавшей его внизу машине.
— Ты знаешь, дочь, мне кажется, отец действительно доволен сейчас тобой, — заметила Хельга, глядя ему вслед.
— Да, мама, и я очень счастлива.
Макар заехал за ней ровно в десять, как и обещал, но на этот раз не остался ждать Лолиту внизу, у машины, а поднялся в квартиру.
Открывшей ему Хельге он подарил огромную прекрасную только что привезенную из Голландии розу, чем совершенно покорил старую женщину. А учтивая короткая речь с просьбой разрешить ему подать заявление на вступление в брак с их дочерью и изысканный вид Кравцова окончательно добили ее.
— О, молодой человек, я с радостью и надеждой вручаю вам руку самого дорогого для меня человека, — только и смогла сказать Хельга.
— Я очень надеюсь видеть вас вечером в ресторане…
— Да, я обязательно буду.
— Мы заедем за вами, госпожа Хельга, в шесть часов вечера, если вы не возражаете. — Макар был олицетворением галантности и вежливости, и Лолита невольно залюбовалась им. Но, оставшись с ним наедине, не преминула шепнуть на ухо:
— Макар, личико попроще сделай! — и прыснула со смеху, развеселив и Кравцова…
Никогда не сталкивавшимся с работой ЗАГСов молодым людям все это показалось просто ужасным. Они стояли в очереди, как за колбасой в худшие времена, чтобы оформить заявление о своем серьезном намерении.
