Леона Шелл - Ещё люблю, ещё надеюсь...
Элен чуть отодвинулась, ясно сознавая, что ей удалось это сделать только потому, что он позволил. Его губы слегка дрожали после поцелуя, глаза сияли от счастья.
— Я восхищаюсь тобой, — сказал, Филипп и наклонился, прижав губы к ее виску. Поцелуй был сродни порханию бабочки — нежный, трепетный, манящий. — И я выражаю восхищение прикосновением губ, рук, всего тела…
Он говорил это просто, совсем по-земному, без всякого притворства.
Краска залила щеки Элен, глаза удивленно смотрели на Фила, дыхание сбилось.
— Я тебя шокировал? — рассмеялся супруг.
Жена улыбнулась.
— А ты хотел меня чем-то смутить? — спросила она, сгорая от желания обхватить руками его шею.
Элен чувствовала аромат мужского тела, упиваясь его запахом. Ясное осознание, что она его хозяйка, пронзило ее. Она вдруг ощутила свою огромную власть и поняла, что никто никогда не лишит ее этой власти.
Супруга вскрикнула, когда губы Филиппа коснулись ее шеи, начали подбираться к груди, вызывая море эмоций.
— На тебе слишком много одежды, моя дорогая, — хрипло произнес муж.
Его пальцы начали теребить пуговицы ее блузки.
— Да, так же, как и на тебе, — сладко улыбаясь, согласилась жена и с восторгом посмотрела на его руки. — Но есть одна проблема, — с сожалением объявила она, почувствовав, как его пальцы тут же замерли. Филипп с удивлением взглянул на нее — Ада обещала обед к семи.
— Лучше скажи, что ты просто хочешь есть — рассмеялся Филипп.
Элен кокетливо сморщила носик.
— Давай сначала поедим, а потом уже все остальное.
— Странно, неужели ты предпочтешь еду всему остальному?
— Обещаю, когда поем, — объявила Элен, — я тебя очень удивлю.
— Интересно.
— Увидишь, а пока буду копить силы, — поддразнила она. Обещание надо выполнять.
Он медленно застегнул пуговицы ее блузки и так нежно поцеловал, что она чуть было не обвила руками его шею и не попросила заняться любовью сейчас же.
— Ну что же, пошли вниз, посмотрим, что вкусненького приготовила Ада.
Они сидели за столом, и каждого занимала мысль о том моменте, когда можно будет встать и пойти в спальню. Это нетерпение с каждой минутой возрастало, поддразнивало их, делало любовную игру более полной.
Несколько раз Филипп прекращал есть, поднимал стакан и что-то бормотал себе под нос. Элен все же расслышала, как он раздраженно чертыхается.
— Когда родится твой сын, тебе придется быть более осторожным в выражениях, — попыталась она посмеяться над мужем.
Но тут же растаяла под теплым взглядом его темных глаз.
— А я не собираюсь скрывать от него, как сильно обожаю его мамочку.
Элен представила себе маленького темноволосого мальчика с замечательными карими глазами, улыбающегося, обожаемого и ею, и отцом. Позже, дай бог, у него появится маленькая сестричка, которую он будет оберегать, о которой будет заботиться.
Элен взяла с блюда кусок дыни и стала есть с таким наслаждением, что Филипп невольно залюбовался супругой. Она подняла на него глаза.
— Мне кажется, ты хочешь, чтобы я приготовила кофе. Кофеин, — объявила Элен со знанием дела, — стимулирует умственную деятельность.
Взгляд Филиппа стал еще нежнее, а улыбка говорила о том, что не так-то просто над ним посмеяться.
— Это мои-то мозги ты хочешь стимулировать?
Элен проглотила остатки дыни и быстро облизала губы.
— Я буду расстроена, если ты сделаешь меньше, чем способен, — деликатно объяснила она.
Филипп счастливо улыбнулся, откинулся на спинку стула и отхлебнул вина. Он предвкушал занятие любовью, сладкие минуты, когда Элен будет принадлежать только ему, мечтал о том, как они подойдут к самой высшей точке блаженства.
Но тут в столовую вошла Ада и начала убирать со стола. Ее движения были легкими и уверенными.
— Все было очень вкусно, — отметила Элен.
— Спасибо. Вы будете пить кофе здесь или на террасе?
Супруга вопросительно взглянула на Филиппа, который насмешливо приподнял одну бровь, дожидаясь, какое решение примет жена.
— Пожалуй, на террасе, сегодня такой замечательный вечер, — решила Элен.
— Моя жена — романтик, — сказал Филипп, обернувшись к экономке.
— При закате такие чудесные краски! — заметила Ада.
— Это верно, — поддержал ее хозяин, встал из-за стола и направился к жене, чтобы помочь ей подняться.
Когда они шли на террасу, муж крепко обнял Элен за талию. Даже через одежду она ощутила тепло его тела.
Они подошли к балюстраде. Бассейн внизу выглядел темно-синим, зато зеркальная поверхность океана отражала краски заходящего солнца. Элен посмотрела на горизонт, где океан сливался с небом, глубоко вдохнула морской воздух и подставила лицо легкому ветерку. Филипп притянул жену и коснулся губами ее волос, шеи, оголенного плеча. Она сладко прижалась к нему, чувствуя его крепкие мускулы. Стоять вот так рядом с ним было верхом блаженства.
Солнце медленно опустилось за горизонт, бросив напоследок в океан яркий пурпурный луч. Небо из серебристо-голубого стало превращаться в темно-синее.
До супругов долетел звон посуды. Переглянувшись, они повернулись и побрели к столу. Ада протянула хозяину чашку кофе, а хозяйке налила стакан минеральной воды.
— Доброй ночи! — пожелала она.
— Спасибо, доброй ночи, — улыбаясь, ответил Филипп.
Когда экономка вышла, он наклонился к столику и бросил в чашку два кусочка сахара.
— Тебя что-нибудь беспокоит?
Элен вдруг стала очень смелой. Спокойно глядя на мужа, она произнесла:
— Одри.
— А что бы ты хотела знать про нее?
Его голос прозвучал достаточно сухо, Элен не удалось уловить настроения Филиппа.
— Ты был ее любовником?
— Да.
Это ранило сильнее, чем она могла предположить.
— Это было очень давно, — добавил он.
— Она мне намекала. А ты любил ее?
— Нет. Так же, как и она меня, — без колебаний ответил Филипп.
Супруга уставилась в темноту сада.
— Она все еще хочет тебя, — тихо сказала она.
— Одри не терпит поражений.
Элен вспомнила грубые слова манекенщицы, прозвучавшие утром по телефону, и впервые подумала, что эта женщина с удовольствием могла бы построить свое счастье на несчастье других. Хозяйка не торопясь поднялась.
— Если ты допил кофе, то я отнесу поднос на кухню.
— Я помогу.
Когда они вошли в дом, муж включил систему охраны, затем прошел на кухню следом за Элен. Она ощутила его пристальный взгляд. Ей захотелось сказать ему что-нибудь очень грубое, обидное, злое, чтобы выплеснуть всю боль сердца, но почему-то забылись подходящие для этого слова. Она протянула руку и тихо произнесла:
