Леона Шелл - Ещё люблю, ещё надеюсь...
Было почти четыре, когда они вышли из ресторана. Немного позже Элен поставила «кадиллак» в гараж и вошла в дом.
Ада занималась чисткой овощей. Толстенный цыпленок жарился на вертеле. Кухня была полна соблазнительных ароматов.
— Может быть, вам помочь? — спросила Элен.
Ада ласково улыбнулась. Эта пожилая женщина вообще была очень доброй.
— Звонил мистер Крэг. Он будет пораньше. А если хотите помочь, можете накрыть на стол.
Разложив в столовой приборы, Элен пошла наверх, долго и с удовольствием плескалась в душе. Затем переоделась в легкую шелковую блузку белого цвета и короткую светлую юбку. Она уже заканчивала макияж, когда вошел Филипп.
Супруга приветливо улыбнулась и принялась красить губы. Взглянув на отражение Филиппа в зеркале, она неожиданно увидела напряженное лицо. Он подошел сзади и, взяв Элен за плечи, развернул к себе.
— Звонил физиотерапевт и сказал, что ты сегодня не приехала в клинику.
Черт побери! Действительно, процедура совсем вылетела у нее из головы.
— Завтра я позвоню врачу и объяснюсь. Мы встречались с Джиной за ланчем.
Не отрываясь он смотрел ей в глаза.
— Странно! Ада сказала мне, что звонила Джина, но не уверена в том, что это был голос твоей подруги.
Всплеснув руками, Элен беспомощно опустила их.
— Звонила Одри и назвалась Джиной, а затем пыталась убедить меня в том, что Ада перепутала имена.
— А ты собиралась мне об этом рассказать?
— В общем-то, нет.
— Дорогая…
— Филипп, пожалуйста, не надо!
Элен так ужасно себя чувствовала, что казалось, если муж дотронется до нее, она тут же рухнет на пол. Душевная боль и обида все еще мучили ее, хотя она изо всех сил старалась держаться с достоинством. Может, все-таки рискнуть и объясниться с мужем? Что, если Одри права?
Женщина взяла себя в руки и набравшись смелости заговорила:
— Мне необходимо сказать тебе, что я рассматривала смерть отца как возможность избавиться от брака, который считала обидным для себя. В ту ночь, когда папу положили в больницу в безнадежном состоянии, я забыла принять таблетку. Вот такая ирония судьбы, не правда ли? А через несколько дней, после того как я узнала, что беременна, он умер…
Элен закусила губы, чтобы остановить охватившую ее дрожь, и прижала ладони к щекам.
— Поэтому ты сбежала.
Филипп осторожно коснулся пальцем ее нижней губы. Супруга судорожно сглотнула слюну, с трудом сдерживая свое смятение.
— Я решила, что у меня нет выбора.
— Эх, Элен, Элен, — с горечью произнес Филипп.
У нее не было никакого сомнения — он искренне жалел ее. Но жалость — это еще не любовь.
— После того, что случилось, — продолжила она, — ты все время был со мной рядом, изображал преданного мужа… — Взглянув на Филиппа, супруга увидела, что его глаза потемнели, лицо напряглось. Но он терпеливо ждал, что она скажет дальше. — А когда память вернулась, у меня появилось такое ощущение, будто я предана. Ведь я поверила тебе, — вырвался из ее груди гневный стон.
В комнате воцарилась тишина.
— У тебя нет никаких причин не доверять мне.
— Наши отношения для тебя лишь игра, — с горечью произнесла Элен. — Ты играешь со мной, как с котенком.
— С самого начала, — сказал он тихо, — ты была для меня наградой, птицей счастья.
— Да, вероломно пойманной и посаженной в клетку. Ты хотел позабавиться…
В его глазах сверкнула молния.
— Никогда, — произнес Филипп глухо.
Элен тяжело вздохнула.
— Я тебе не верю!
— Нет? Ты что же, считаешь, что наши занятия любовью — просто гимнастические упражнения?
Она никогда так не считала, просто хотела от мужа большего, чем постельные страсти.
— Но это нельзя назвать любовью, это просто секс, — проговорила с обидой Элен и почувствовала, что ее словно надломили внутри, каждая клеточка тела протестовала.
— А те чувства, которые мы при этом испытывали, ты считаешь просто физическим удовлетворением? — продолжал наступать супруг.
Элен с опаской взглянула на мужа. Глаза его горели.
— Нет, — наконец с трудом произнесла она.
Филипп помолчал, потом провел кончиками пальцев по ее щеке к уголку рта.
— О господи, как ты красива!
Казалось, время остановилось. Элен могла поклясться, что и сердце перестало биться. Только когда рука супруга коснулась ее груди, оно вновь лихорадочно застучало.
— Это прекрасно, — произнес он с восторгом, поглаживая грудь. — Разве так реагируют на ласки нелюбимого мужчины?
Боже, конечно же нет! Ведь он действительно любимый, хотя и не понимает этого.
Почти черные глаза Филиппа сверкали как полированный оникс.
— Возможно, тебе, недоверчивая глупышка, сейчас трудно в это поверить, но я тебя очень сильно люблю.
Элен даже перестала дышать. Затем, набрав в легкие побольше воздуха, тихо произнесла:
— Это лишь слова, Фил.
— Но они выражают мои чувства. Поверь! Твоя амнезия была послана мне Богом. Она дала возможность начать все сначала. Мне не нужно было больше бороться с твоей враждебностью. А у тебя появилась возможность поверить, что ты моя любимая жена, что я тебя обожаю.
Филипп замолчал, продолжая поглаживать груди жены. Его прикосновения были такими нежными, что она готова была застонать. Неожиданно он заговорил вновь:
— Знаешь, я молил Бога, чтобы твоя память подольше не восстанавливалась, чтобы наши отношения наконец изменились.
— Ребенок…
Он прикоснулся пальцами к ее губам.
— Нет тут никакой ошибки, дорогая. Ребенок наш — желанный. Но прежде всего мне нужна ты!
Супруг приподнял ее подбородок и посмотрел в глаза.
— Пожалуйста, не надо, — прошептала она.
Филипп наклонил голову, и Элен почувствовала на губах его дыхание.
— Почему, дорогая?
Внутри у нее что-то сжалось.
— Потому что, когда ты так делаешь, я не могу думать.
Она скорее почувствовала, чем увидела, как он весело улыбается.
— Боже, неужели так важно для тебя то, о чем ты сейчас думаешь?
Кончик его языка коснулся ее рта, затем стал медленно перемещаться к центру губ. Все тело Элен обдало жаром, словно кто-то поджег каждый нерв.
— Если ты не перестанешь это делать, я просто упаду в обморок.
Супруга снова ощутила его улыбку.
— Ну, это не очень страшно!
Его язык творил чудеса.
— Фил…
Имя слетело с ее губ, когда Элен охватила всепоглощающая страсть. Женщине хотелось раствориться в любимом, в его плоти, в каждой его клеточке. Она ощущала, что медленно тает, превращаясь в нечто аморфное, состоящее из одних лишь чувств. Ей казалось, что две души сливаются вместе и превращаются в одну.
