Сидни Моултон - Воплощение мечты
— Я прочел ее, — недовольно буркнул Блейк. — Насколько мне помнится, в ней было сказано что-то насчет возвращения «сегодня вечером или завтра». Это было в среду, а сегодня пятница. Я сходил с ума, ты ведь могла попасть в аварию и погибнуть. А теперь, когда ты являешься здоровая и невредимая, мне приходит в голову мысль, что ты встречалась с… — оборвав себя на полуслове, он быстро выкрутился, — с противной стороной в деле Акана.
Он чуть было не сказал: «с этой полукровкой» или что-то в этом роде. И Мишель поняла это. Она уже собралась защитить Конрада от этого молчаливого оскорбления, но передумала. Он не заслуживал ее преданности и любви, несмотря на то что она ощущала невыносимую тоску по его ласкам.
Томас воспринял ее молчание как признание вины.
— Неужели жизнь так ничему и не научила тебя, девочка? — ворчливо произнес он. — Уж тебе-то должно быть известно, что Конрад Уэйн готов пойти на все, лишь бы добиться своего. Он, не задумываясь, влезет к тебе в доверие, чтобы с твоей помощью освободить своего подзащитного. Не говоря уже о том, чтобы полакомиться тем, что упустил пять лет назад.
Лицо Мишель вспыхнуло от возмущения. Она вдруг почувствовала жуткую обиду за Конрада: несмотря на его черствое отношение к ней в прошлом, ей было невыносимо слышать, как отец поносит своего бывшего помощника.
— Ты прав только в одном, — сказала она таким тоном, что Томас вздрогнул. — Я действительно была с Конрадом. Но не так, как ты думаешь. Мы ездили в резервацию, чтобы найти тех ребят, которые, по словам Джона Акана, нюхали клей в день фестиваля. Я думала, что, если эти мальчишки в самом деле существуют и Конраду удастся поговорить с ними, мы будем знать их версию этой истории, а не только то, что нам сказал Акана.
Несмотря на раздражение, Томас Блейк проявил явный интерес к тому, что сказала Мишель.
— И что, вы нашли их?
Она кивнула.
— Ребята, конечно, знали, что им достанется от родителей, когда те узнают, что они нюхали клей, но тем не менее они подтвердили слова Джона. Остается, правда, сложность со временем… — Мишель кратко обрисовала отцу ситуацию. — Вряд ли свидетельства мальчиков будет достаточно для того, чтобы оправдать Джона. У него все равно было время, хотя и очень мало, чтобы переодеться в костюм, убить Тима Камайока и появиться перед публикой с пятиминутным опозданием.
У Мишель отлегло от сердца, когда она увидела, что отец немного успокоился.
— У нас нет свидетелей совершения этого преступления, но зато в нашем распоряжении много косвенных улик, — сказал Томас, забыв на время о Конраде. — Драка между ними, кровь на костюме Джона, свидетельница, которая видела мужчину в костюме, идентичном костюму Акана, входящим в фургон Тима…
С минуту отец и дочь смотрели друг на друга.
— Я, наверное, не имею права спрашивать тебя об этом, — проговорил Томас со свойственным ему упрямством, — но мне хотелось бы знать, где ты провела эти две ночи.
Упорное нежелание Конрада признаться в получении денег лежало на сердце Мишель тяжелым грузом. Но женская гордость не позволяла ей показывать свои чувства отцу.
— Ты прав, папа, это тебя не касается, — спокойно сказала она. — Но я отвечу на твой вопрос, потому что не хочу, чтобы ты беспокоился обо мне. Первую ночь я провела с Конрадом в мотеле в резервации, но мы спали в разных кроватях. Так что между нами ничего не было. А вторую ночь я провела в своей машине, у Каменного оврага. Мне надо было подумать кое о чем.
Томас прекрасно знал, что бабушка Конрада живет в том районе, но он не стал загонять дочь в угол.
— И что ты надумала?
Мишель решила быть откровенной с отцом, хотя и понимала, что причиной его антипатии к Конраду является расовый предрассудок.
— Я не буду отрицать, что Конрад все еще нравится мне. Ты об этом знаешь, я думаю. Но я поняла, что из этого ничего не выйдет. И совсем не потому, что он наполовину индеец. Наоборот, именно это мне и нравится в нем. Я просто не могу доверять ему после того, что он сделал пять лет назад, если он, конечно, сам не признается, что взял у тебя деньги. И не извинится за это. Недавно мы говорили с ним о нашем прошлом, и я окончательно убедилась, что он не собирается этого делать.
Томас почему-то выглядел смущенным, хотя должен был бы радоваться такому исходу дела.
— Девочка моя, — пробормотал он, опустив глаза в пол, — мне очень жаль, что тебе пришлось так страдать из-за этого. Мне, старому дураку, не следовало задавать тебе все эти глупые вопросы.
Хотя Мишель продолжала злиться на отца за его расовую нетерпимость, она не могла спокойно смотреть на его расстроенное лицо.
— Ничего, папа, — мягко сказала она, — я знаю, что ты всегда стараешься сделать так, чтобы мне было хорошо.
По законам провинции подсудимый должен предстать перед судом в кратчайшие сроки, если только его адвокат не попросит судью отложить слушание дела на определенный срок. В понедельник, к всеобщему удивлению, Конрад обратился с такой просьбой к судье Палмерстону, объяснив это необходимостью сбора дополнительных доказательств. Судья удовлетворил прошение. Заседание суда было перенесено на день, когда Мишель должна была уже вернуться в Торонто.
Она рассчитала, что до отъезда из Кингстона у нее есть время помочь отцу полностью подготовить дело Акана к началу процесса и обговорить с ним, как его лучше представить жюри присяжных. Но на самом заседании ее уже не будет, поэтому отцу придется в одиночку отстаивать позицию обвинения в суде.
Томас Блейк, разумеется, пришел в ярость.
— Уэйн перенес дату суда специально для того, чтобы оставить меня без твоей поддержки! — жаловался он дочери, когда они возвращались домой после разговора с судьей Палмерстоном. — Он рассчитывает, что ему удастся задавить меня своей громкой репутацией, если тебя не будет рядом со мной.
Раньше он никогда не нуждался в ее поддержке. Мишель казалось, что она знает причину неуверенности отца. С самого первого дня появления Конрада в его офисе прокурор смотрел на молодого способного метиса как на выскочку, который бросил вызов его авторитету. При этом Томас считал, что сделал удачный выбор, взяв его на работу.
Когда Мишель начала встречаться с Конрадом, вопрос о его этническом происхождении, глубоко засевший в сознании Томаса — хотя тот и отрицал, что это имеет для него хоть какое-нибудь значение, — открылся вдруг с уродливой стороны. Отец доказал, что пресловутая чистота крови значит для него все, когда признался, что не хочет иметь внуков от зятя индейца.
Теперь Конрад был знаменитым адвокатом, который скручивал в бараний рог прокуроров и своих скользких коллег, защищавших интересы крупных компаний. А Томас с приближением старости терял хватку. Мишель старалась не думать об этом, но моложе от этого отец не становился.
