Джерри Уандер - Верить и любить
— Неоспоримое оправдание.
— Я поступила жестоко и признаюсь в этом. Умоляю, простите… — Она отерла слезы. — По дороге малыш был паинькой, но стоило нам приехать в аэропорт…
— Джонни заплакал? — спросила Николь, когда допрашиваемая запнулась. Главный герой этой детективной истории сидел у матери на коленях, невозмутимо посасывая пальчик, и с любопытством поглядывал на серьезные лица взрослых.
— Напротив, ваш ангелочек разбушевался, — вмешалась пожилая француженка, которая в самолете оказалась соседкой Агаты.
Следствие проводилось прямо в аэропорту, в душной комнате полицейского отделения. Седой толстяк взял показания у пилота и выяснил, что полет прерван действительно не из-за Генри — его вообще не заметили! — а благодаря оперативности гостьи из Франции: Агата призналась ей в своем преступлении, и почтенная мадам незамедлительно доложила об этом в кабину пилота.
Когда полицейский объявил встревоженным пассажирам о причине задержки рейса, француженка заявила, что ей необходимо выступить в качестве свидетеля, и величественно покинула салон.
— Пока мы стояли в очереди на регистрацию, этот непоседа вырывался, ерзал и хватался за все, что попадало под руку, — сообщила мадам, стараясь говорить на безупречном английском.
— Он порвал мой жакет, — добавила Агата, — приобретенный, между прочим, у известного итальянского модельера.
— Вы и не подозревали, как шаловливы детские ручки? — иронично спросил Генри.
— Джонни всегда такой сдержанный, сегодня я его просто не узнавала.
— Может быть, ему не понравилось, что чужая тетя отняла его у мамы, и он решил устроить вам веселую жизнь, — со злорадством предположил Генри.
— Может быть… — сникла пристыженная Агата.
— А еще тебе следовало представить, что будет с Николь, — угрожающим тоном продолжал он.
— Уверяю вас, мне очень жаль.
— Жаль? Да откуда тебе знать, что такое — потерять сына!
— А раньше вы не пытались украсть ребенка? В своей стране? — деловито вмешался молоденький напарник толстяка, желая авторитетно поучаствовать в разбирательстве. Целыми неделями ничего примечательного не происходило в аэропорту, и нынешний эпизод привнес деятельное оживление.
В глазах Агаты отразился ужас.
— Упаси Боже, никогда!
— Учтите, мы проверим, нет ли у вас криминального прошлого, — предупредил юный детектив.
— Я говорю правду, клянусь! Подобного со мной ни разу не случалось. — В ее голосе слышалась неподдельная искренность.
— До сего момента, — многозначительно ввернул толстяк.
— Ради всего святого… Умоляю, простите меня. — Слезы снова ручьем хлынули из ее глаз.
— Я посочувствовала арестованной даме, что так тяжело управляться с непослушным мальчиком, — обратилась француженка к Николь и Генри. — И она чистосердечно призналась мне, что это не ее сын и что, как только самолет приземлится на острове Родригес, она позвонит вам и вернет ребенка.
— Я собиралась первым же рейсом вернуться обратно, в Порт-Луи, — вставила Агата.
— Выходит, мадам облегчила твою участь, пробудив остатки совести, — презрительно подытожил Генри.
— Вы, наверное, не владеете искусством общения с детьми, — заметила француженка с назиданием.
— Но я надеялась, что справлюсь, — всхлипнула «арестованная».
— Полагаю, Джонни отбил у тебя желание завести ребенка? — поинтересовалась Николь.
Агата приложила к глазам носовой платок и размазала по щекам кляксы влажной туши.
— Навеки! — с жаром произнесла она.
— Вы заставили родителей Джонни порядком поволноваться, — сурово сказал седовласый полисмен.
Агата озадаченно покосилась на него. Родителей?
— Мистера и миссис…
— Донэм, — подсказал Генри с каким-то особым выражением.
— Несмотря на то что мистер и миссис Донэм отыскали своего сына, я обязан действительно арестовать вас…
— А-арестовать? — повторила Агата, сжавшись, как от удара.
— Это… необходимо? — заколебалась Николь.
Она ждала, что «подследственная», опомнившись, поинтересуется, почему толстяк величает ее обвинителей «мистер и миссис». Но поглощенная своим бедственным положением, Агата— любительница посплетничать— не догадалась уцепиться за последнюю, но очень выигрышную соломинку и отвести от себя удар. А Генри намеренно поддерживал впечатление, что он глава семейства.
— Закон есть закон! — с пафосом напомнил молоденький полицейский. — Только в вашей власти избавить ее от тюремного заключения.
Николь пододвинулась поближе к Генри и, понизив голос, сказала:
— Если Агату посадят, это будет чересчур. Неприкаянная бабенка… Я бы не хотела…
— Ты слишком мягкосердечна. Я бы запер ее на замок и забросил ключ подальше, — шепотом возразил Генри. — Единственное, что меня беспокоит, — дело может затянуться на месяцы… — Он жестом привлек внимание полисменов. — Мы просим вас прекратить следствие.
Блюстители порядка переглянулись с нескрываемым разочарованием. Для них идеальным вариантом была бы тяжба в суде и почетное место в хронике местных газет.
— Что ж, вам решать. Дело закрыто! — объявил пожилой полисмен.
— О, даже не знаю, как отблагодарить вас, — прослезилась Агата, на сей раз — от счастья. — Вы так добры и снисходительны ко мне. Поверьте, я от всей души раскаиваюсь… Это дикий поступок! И навсегда останусь вашей должницей.
Француженка, наслышанная о чопорности британцев, взирала на финал этого трагикомического похищения с беспредельным изумлением. И тут, по воле провидения, была объявлена посадка на следующий рейс.
— Пожалуй, если довериться этому летательному аппарату, мы успеем попасть на свой рейс до Лондона. — Мадам направлялась в Англию погостить у родственников и уже пожалела, что ввязалась в разборку с ребенком.
— Я попрошу экипаж об оказании вам такой привилегии, — любезно предложил толстяк.
Агата, все еще шмыгая носом, поплелась вслед за своей предприимчивой спутницей на посадочную площадку, где уже толпилась пестрая компания туристов. А чудесным образом воссоединившееся «семейство Донэм» проследовало к своему сюрреалистическому пикапу.
— Тебе очень больно? — встревожилась Николь, заметив, как ее рыцарь всем весом налегает на трость.
— Я чувствую такую усталость, будто пробежал многокилометровый марафон.
— Еще бы! По дороге заедем в Кингс-Хаус и позвоним в госпиталь, — сказала Николь.
— В этом нет необходимости.
— Но почему же? Ложиться в больницу не обязательно, врач просто осмотрит тебя.
