Ливия Элиот - В объятиях прошлого
– Но как такое возможно?
– Очевидно, ее кто-то держит в неведении.
Джина фыркнула.
– Я даже знаю кто.
Поначалу смерть отозвалась утратой привычных физических ощущений, игр, забав, но потом она поняла – это еще не самое худшее. Самым худшим было то, что она лишилась возможности поделиться с кем-то самыми сокровенными мыслями. Жизнь наполнилась тоской. И эта тоска защемила ее с такой силой, что она начала искать виноватого.
Саймон погиб в июне. Гнал по шоссе вдоль океана и не удержал машину на повороте. Сорвался в пропасть, разбился и сгорел.
Полицейский, сообщивший ей эту новость, уверял, что он ничего не почувствовал – умер от удара. Конечно, это же совсем не больно.
Она сидела в комнате, едва сдерживая слезы. Они ничего не понимали. Ему было больно, потому что мир запрещал им быть вместе. Потому что он жил с одной, а хотел жить с другой. Потому что его никто не понимал.
Кроме нее.
Она знала всех его женщин. Ни одна из них не стоила его мизинца. Ни безмозглая Шилла. Ни зубрила Джина. Ни пустышка Полина.
Она гордилась им и знала ему цену. Без нее он никогда бы не стал тем, кем стал. Надеждой скрипичной школы Америки. Лауреатом. Знаменитостью. Иконой.
Она винила в случившемся себя. Не смогла уберечь от брака. Не защитила от Джины. Не спасла. Почему мир так ополчился против нее? Почему подталкивал ее в спину, гоня к краю пропасти?
После его брака все сломалось. Саймон метался от нее к жене и нигде не находил места. И тогда он выбрал третий путь – гонку по мокрому шоссе. Он не доехал. А если бы доехал, куда бы повернул?
И снова самолет.
Джина поймала себя на том, что привыкает к кочевой жизни. В Бостон прилетели поздно, около полуночи. В такси сели вместе, и она первым делом позвонила Ольге.
– Все в порядке, Коннор уже спит, – бодро отрапортовала соседка и вполголоса посоветовала кому-то заткнуться.
Кто-то хихикнул. Судя по всему, телохранители Дэниела не смыкали глаз.
– Какие планы? – спросила она у него.
Дэниел пожал плечами.
– Отвезу тебя, вернусь в отель, а утром решим, что делать дальше. Рассчитываю получить свежую информацию о Клэр.
– У меня другое предложение.
– Слушаю.
– Переночуешь у меня. Коннор у Ольги, так что ты никого не стеснишь.
– Даже тебя?
– Очень смешно. – Она отвернулась, чтобы он не заметил вспыхнувшего на ее щеках румянца. – Не беспокойся, места хватит.
– И ты не боишься, что соседи...
– Я не в том возрасте, чтобы обращать внимание на такие мелочи.
– Ладно, согласен.
Джина недоверчиво посмотрела на него – уж больно легко все получилось. Она готовилась к более сильному сопротивлению.
– Надеюсь, у тебя нет вредных привычек?
– Например?
– Ну, ты не бродишь по ночам по дому?
– До сих пор никто не жаловался. Но, если опасаешься, можешь привязать меня веревкой к кровати.
– А это идея.
Пока он принимал душ, Джина на скорую руку приготовила омлет и открыла бутылку вина. Удивительно, но она была совершенно спокойна, хотя и не особенно рассчитывала на успех задуманного.
– Как вкусно пахнет!
Джина обернулась – Дэниел стоял в дверях и улыбался. Мокрые волосы он зачесал назад, и это придало ему вид серьезный и даже важный. Высокий, загорелый, мускулистый. На пляже с него наверняка не сводят глаз.
– Хочешь попробовать?
– С удовольствием.
Он взял кусочек ветчины, прожевал.
– Как тебе это на вкус? – спросила она.
– Превосходно. – Он одобрительно кивнул.
– Какой же ты лжец! Эта ветчина провалялась в холодильнике целую неделю.
– Ничего страшного.
Она стала резать лук.
– А вот это могла бы доверить мне.
– Почему?
– Потому что у тебя слезы от лука.
Она повернулась к нему. Одинокая слезинка скатилась вниз по ее щеке.
Он подошел ближе, положил руки ей на плечи и, наклонившись, поцеловал в щеку.
– Спасибо. У тебя это хорошо получается.
Они поели в кухне. Выпили полбутылки вина. Вместе вымыли посуду.
– Ну вот и все, – сказала Джина. – Теперь я спокойна – гость сыт, а когда мужчина сыт, у него не возникает нехороших мыслей.
– Например, таких? – Дэниел встал, обошел вокруг стола и легко коснулся губами ее губ.
– Нет, это хорошая мысль, – прошептала Джина, когда он отстранился. – Я хочу, чтобы ты остался со мной. В моем доме, в моей постели...
Он снова поцеловал ее, но уже крепче.
– ...если, конечно, это не противоречит твоим нравственным принципам.
– Не противоречит. – Дэниел погладил ее по щеке.
– Мне хорошо с тобой.
Его ладони скользнули под блузку, и она вздрогнула от этого прикосновения.
– Мне тоже. – Он легко, одним движением подхватил ее на руки.
– А ты знаешь, куда идти? – лукаво спросила она.
– Я уже собрал всю нужную информацию.
– Неужели? Значит, ты давно это задумал?
– Еще в Сан-Франциско. Когда ты сиганула с парашютом.
Она невольно рассмеялась.
Ей нравилось, как он все делает. Неспешно. Спокойно.
Он медленно стянул один за другим ее чулки.
Расстегнул пуговицы на блузке. Помог избавиться от юбки.
Его пальцы скользнули под тонкий шелк трусиков, и она выгнулась, застонала.
Он мог делать с ней все что угодно. Могучий поток ощущений подхватил ее и понес как щепку. Весь мир сосредоточился в нем: в его губах, глазах, пальцах...
Он был нежен и настойчив, осторожен и изобретателен, сдержан и неистов.
Еще, еще, еще...
Первая волна схлынула, и Джина постаралась взять свои чувства под контроль. Уловив ритм, она приняла более удобную позу и сама включилась в игру. Теперь они двигались в унисон, как некий отлаженный механизм. Ей казалось, что под кожей раскатываются сотни мельчайших шариков, которые добираются до всех уголков тела. Давление внутри нарастало, в ушах зашумела кровь, и она с полной ясностью поняла, что сейчас все кончится, что она взорвется и те самые шарики разлетятся во все стороны, заряженные невероятной силой.
Он схватил ее за руки, их пальцы сплелись. Медленно, плавно, словно смакуя каждое движение, он погружался в бездну наслаждения. Ее глаза затуманились, тело напряглось, содрогнулось и расслабилось...
– Ты останешься со мной? – прошептала Джина. – Не уйдешь?
Разве он мог уйти? Желание снова зарождалось в глубине его тела. Желание, которому невозможно было сопротивляться.
В какой-то момент, поглаживая ее руки, спину, грудь, он понял, что действительно хочет остаться с ней. Хочет смотреть, как она спит. Хочет утешать, когда она плачет. Хочет быть рядом, когда просыпается.
Телефон вибрировал, но Дэниел не брал трубку. Не хотел отрываться от теплого, мягкого тела женщины, только что подарившей ему ни с чем не сравнимое наслаждение. Он вслушивался в ее ровное дыхание. Всматривался в расслабленные черты очаровательного лица. Перебирал густые пряди медных волос. Вдыхал ее аромат. Ощущал ее тепло. И все вызванные ее близостью эмоции сливались в один могучий поток, который раскатывался внутри него, вымывая и унося тревогу и беспокойство, раздражение и страх, неуверенность и сомнения.
