Линда Инглвуд - Огненный цветок
— Ничего, выплывешь, — отрезала она. — А как же твое раздутое «я», забыл о нем?
— Ты его продырявила своими колкими репликами по поводу невинных забав моей, увы, далекой юности, — раздался рядом с ней его нарочито плаксивый голос. — Думаю, мы уместимся на одном матрасе. После еды мне не доплыть самому до берега.
Не слушая возражений, он взгромоздился на ее утлый плотик, едва не потопив при этом их обоих. Силясь сохранить равновесие, чтобы не перевернуться и не оказаться в воде, Дженифер крепко обняла его за плечи.
— Не двигайся, — предупредил Бертолд, однако сам медленно откинулся на спину.
— Без тебя знаю, что мне делать, — огрызнулась Дженифер, одновременно заводясь от негодования, радости и чего-то еще, чему вряд ли сейчас могла бы дать определение.
Она все же сделала попытку хоть чуточку отодвинуться от своего спутника.
— Тсс! Тихо! — прошептал Бертолд. — Кажется, цапля возвращается! Сейчас ты ее увидишь.
— Сам не шипи... — едва слышно сказала она.
Он вдруг взял ее за бедра и усадил верхом на себя, оставаясь лежать на спине. Протест так и не вырвался наружу, застряв у Дженифер в груди. Необходимость соблюдать тишину и удерживать равновесие заставила ее смириться с новым сомнительным положением. Кроме того, он ведь, кажется, обещал показать цаплю. Или это ей послышалось?
Чтобы самому было удобнее смотреть, Бертолд решил чуть развернуть матрас и для этого сел, прислонившись вплотную к ее груди.
— Придержи меня за плечи, — попросил он шепотом и, опустив обе руки в воду, принялся слегка подгребать ими. Каждый его гребок означал еще более тесное соприкосновение с Дженифер...
— Бертолд, — свирепо прошептала она, однако послушно сделала то, о чем ее просили. — Ну, где же твоя цапля?
— Тихо, — пробормотал он и, вынув руку из воды, нежно прикрыл ей рот ладонью.
Его большой палец попробовал раздвинуть ее губы. Она с молчаливым возмущением воспротивилась и еще более плотно сомкнула их. Тогда он убрал свою руку и нежно поцеловал Джен.
Все это походило на сон. Она уступила. Делать резкие движения было опасно, так как они могли тут же перевернуться. Под этим жалким предлогом Дженифер отбросила последние крохи здравого смысла. Чем более дерзким и агрессивным становился его язык, тем выше было ее наслаждение. Упиваясь им, она сама жадно целовала Бертолда.
Руками она буквально впилась ему в спину. И тогда он, чуть отстранившись, развел их и, не обращая внимания на протесты, стащил через ее голову мокрую футболку. Однако после этого Бертолд не прильнул к ней, а, наоборот, откинулся назад. Под его пристальным взглядом Джен смутилась и опустила глаза.
Ее груди — высокие, с затвердевшими сосками, похожие на крупные бутоны роз — сияли в лунном свете.
— Бертолд... — взмолилась она внезапно дрогнувшим голосом.
— Успокойся, кроме меня тут никого нет.
— Не могу успокоиться... — призналась она.
— Я тоже...
Его руки легко прикоснулись к ней, пальцы стали поглаживать соски, и она едва не вскрикнула от необычного ощущения. Казалось, будто у самого сердца натянулась серебряная струна.
И тут, прежде чем Дженифер успела понять, что происходит, он вдруг подался в сторону и увлек ее за собой в безмолвную темную глубину озера.
8
Такого с ней еще не бывало. Обняв ее, Бертолд поплыл, работая ногами и одной рукой. Второй он так плотно прижимал Дженифер к себе, что она ощущала каждый мускул его плоского живота, сильных бедер и ног.
— Ненормальный! — хрипло прошептала она, изо всех сил стараясь удержать рот над водой.
— Тише, моя милая обольстительная длинноногая русалка! — попросил он. — Ты нас обоих утопишь!
Она покорилась и подняла лицо как можно выше, прильнув щекой к его шее.
Из воды Бертолд вынес ее на руках, у нее не было сил взбираться по крутому скользкому берегу, по нежной мокрой от росы траве.
— Моя футболка, — беспомощно прошептала она.
— Я дам тебе свою рубашку, — пообещал он с удовольствием, которого не мог скрыть.
Ночной неподвижный воздух был теплым. Однако все же Дженифер знобило. Видимо, она замерзла в воде. Откуда бы иначе могла взяться эта неудержимая дрожь?
— Сейчас согреешься, — пообещал он, вводя ее с террасы в теплую тьму дома и по пути включая свет.
Когда она приняла душ и вышла из ванной в халате, накинув на мокрые волосы махровое полотенце, он, уже одетый, ждал ее в гостиной.
— Давай-ка, высушим волосы, хорошо?
— Хорошо... — согласилась Дженифер, несколько растерявшись от его предложения.
К тому же ей неловко было смотреть ему в глаза после того, как она ответила на его ласки.
— Сегодня ты вела себя получше, чем в прошлый раз, приободрил он ее.
— Это был всего лишь условный рефлекс на представителя противоположного пола, — пояснила она, как бы оправдываясь, в то время как Бертолд принялся тщательно растирать ее волосы полотенцем. — Мне теперь все понятно, это была игра. Манго исполняло роль резиновой саламандры, а я — роль рыбы.
Оба стояли друг против друга в гостиной, и она, чтобы ему удобней было, прижалась лбом к его груди.
— Что ты там придумываешь? — чуть насмешливо спросил Бертолд, умело орудуя полотенцем, словно каждый день вытирал женщинам волосы.
Язвительная шутка сама собой слетела с ее языка:
— Возьмите одного Бертолда Гринвуда, добавьте женщину любого сорта, разведите водой и быстро перемешайте — вот вам рецепт моментального секса.
Его руки остановились.
— Да, я же совсем забыл о своем громком прошлом! А этого делать, как видно, нельзя!
— Зато я все прекрасно помню. И если сейчас, в трудную минуту моей жизни, я попалась тебе под руку, это не значит, что я стала доступной.
Потоком всех этих малоубедительных слов она как бы пыталась оградить себя от вероломства своей же собственной страсти.
Откинув полотенце, он заглянул ей в глаза.
— Мне казалось, ты не возражала... Между прочим, некоторые женщины обожают такие вещи. А разочаровывать даму не в моих правилах.
— Некоторые, но не я, — произнесла она уже не столь решительно, почти желая, чтобы он попытался довести дело до конца хотя бы даже силой. Тогда у нее появился бы повод выставить мучителя со своей территории. — Я тебе уже говорила, секс меня мало интересует. В жизни есть дела и поважнее. Так что, если я купаюсь в озере с мужчиной, это вовсе не значит, что ему позволено соблазнить меня.
Бертолд промолчал, но в его глазах сверкнула обида.
Похоже, она не на шутку завелась и, резко отвернувшись, принялась быстро вытирать волосы.
