Нина Иливицкая - Посмотри на меня
— А почему Лесли недоступный? — спросила Ника, наблюдая, как герой рассказа Джин, значительно возвышаясь над остальными, лениво, не прилагая, казалось, никаких усилий, посылал мячи точно в цель. Его команда — Кейт и Скотт — побеждала с разгромным счетом, хотя от их противников — Криса, Сандры и Эйлин — шума было гораздо больше.
— А ты не заметила? — засмеялась Джин. — Он по уши влюблен в Кейт!
— Ты же говорила, у вас нет парочек!
— Они и не парочка. Дело в том, что Лесли не признается в любви к Кейт ни ей, ни самому себе. Он, вероятно, думает, что настоящий писатель не должен быть счастлив в личной жизни. А не быть счастливым с Кейт невозможно — она создана для семейной идиллии. Может, тут еще и творческая ревность — Кейт очень талантливая поэтесса, в будущем может затмить его славу. Впрочем, чужая душа — потемки.
— А что же Кейт?
— Она ждет. Кейт удивительная, таких вообще не бывает. Огромное чувство собственного достоинства и абсолютная простота — она всегда остается сама собой. Не скрывает, что любит Лесли, но и не демонстрирует это. Просто всегда рядом с ним, внимательная, нежная и прекрасная. Ух! — неожиданно воскликнула Джин. — Я бы на ее месте давно вытрясла из него признание!
— Не сомневаюсь, — рассмеялась Ника, взглянув в пламенные глаза собеседницы. — А кто такая Сандра?
— Актриска! Верная подруга Кейт и абсолютный антипод: легкомысленная, отчаянная, кокетка. Она играет в кошки-мышки с Крисом — они страшно похожи, оба авантюристы, неизвестно, чем это кончится! Кажется, я тебе обо всех рассказала. Пола знаю только понаслышке — говорят, ужасный сердцеед, губитель женщин. Будь с ним осторожна, он на тебя облизывается.
— Не бойся за меня, я сама кого хочешь съем, — улыбнулась Ника. — А Эйлин, что ты о ней думаешь?
— О ней даже говорить не хочу. Холодная стерва. Терпим ее только из-за брата.
Ника, растянувшись в шезлонге, потягивала через соломинку изумительный коктейль с привкусом мяты и земляники. Ее душа, отчаявшись разобраться в себе, впала в анабиоз, а тело наслаждалось: ему было хорошо. Солнце — не свирепое полуденное, а ласковое, но все еще яркое солнышко исхода дня освещало нарядную белую палубу, синее зеркало бассейна, столики с разноцветными коктейлями, полосатые шезлонги и яркие пятна разбросанных всюду пледов и полотенец. Теплые лучи уже высушили Никин фисташковый купальник и теперь ласкали ее плечи и вытянутые длинные ноги.
Слушая темпераментный рассказ Джин, она продолжала рассматривать его героев — словно листала книгу с иллюстрациями. Чужие судьбы отвлекали ее от собственных проблем. Особенно заинтересовала ее Кейт — высокая, статная, с копной пышных рыжеватых волос. Она, должно быть, страдает. Джин говорит, что это тянется третий год. Кейт такого явно не заслужила… А Кешка? Он любил ее безответно пять лет. Нет, не надо сейчас об этом!
Игра закончилась, и ее участники — мокрые, возбужденные, проголодавшиеся — один за другим выходили из бассейна и, ленясь переодеться, плюхались на пледы и в шезлонги. Слуга, молодой очень красивый мексиканец, вывез на палубу столик, на котором стояло блюдо с очищенными и нарезанными ананасами и подносы с поджаренными тостами и канапе.
Ника с наслаждением ела маленькие многослойные бутерброды и продолжала со стороны, словно из зрительного зала, наблюдать за своими спутниками. Кейт и Лесли синхронно сдвинули шезлонги, взяли со столика одинаковые молочно-белые коктейли с вишенками, одинаково улыбнулись друг другу и тихо заговорили о чем-то — оба крупные, красивые, созданные друг для друга. «Странный мы все-таки народ — люди», — с улыбкой подумала Ника.
Тоненькая, стриженая, с точеной фигуркой и огромными глазищами на треугольном кукольном личике, Сандра яростно заглатывала кусочки ананасов и швырялась оливками в Криса, который подтащил свой плед к шезлонгу Джин и теперь сидел у ног девушки, пожирая глазами ее мускулистую наготу, едва прикрытую красным бикини. Джин, игнорируя его нашептывания, выразительно поглядывала на Тома, чья рельефная мускулатура свидетельствовала об увлечении бодибилдингом. Том, улыбавшийся всем девушкам по очереди, в этот момент кружил вокруг Эйлин, лежавшей в томной позе на белоснежном пледе. Эйлин же неподвижным взглядом наблюдала за Полом, и Нике в очередной раз пришло в голову сравнение со змеей — красивой и ядовитой.
Но ее роль созерцателя длилась недолго. С разных сторон к Нике уже направлялись двое — Скотт, спускавшийся в каюту переодеться, и Пол, закончивший приготовления. Пол оказался первым.
— Я готов начать работу, Вика. — Склонившись над ней, он взял ее за руку и слегка потянул, вынуждая встать и распроститься с блаженным бездельем.
— Но что мне надеть? Я не решила, подскажите.
Его взгляд сказал, что лучше ей все снять. Этот откровенный взгляд должен был бы возмутить ее, но, увы, возбудил. И Ника рассердилась — не на него, на себя. Это был гнев бессилия — она ничего не могла с собой поделать, лишенная опоры, запутавшаяся в неразрешимости своих проблем. Ее душа молчала.
— Давайте спустимся к вам в каюту, я помогу выбрать, — вкрадчиво предложил художник, и она, одурманенная коктейлем, солнечным теплом, блаженством комфортного бытия, приняла его руку и пошла, двигаясь, точно сомнамбула.
В ее небольшой каюте все было выдержано в белых и синих тонах. Даже шелковое белье на слишком широком для такого помещения ложе сверкало глубоким синим цветом, а покрывало на нем напоминало вечернее небо, так же как и мягкий ковер, лежавший на полу. На белом столике в синей с золотом вазе благоухал букет белых роз, срезанных на утренней заре.
Ника сдвинула в сторону дверцу плоского платяного шкафа и открыла взору художника свои платья. Среди ее излюбленных синих, «фруктовых», пастельных тонов пламенел огненный шелк. Этот пеньюар завораживал Нику, как завораживает пламя костра. Огненно-алое одеяние с глубоким треугольным вырезом и свободными рукавами не имело застежек, оно схватывалось широким и длинным поясом — язычком пламени.
Пол стоял позади Ники — она не могла видеть гипнотического взгляда его серых глаз, но всем существом ощущала присутствие этого столь мучительно будоражившего ее мужчины. Сильный запах его одеколона и сигар, жар, исходивший от его тела, разогретого солнцем и желанием… Все в Нике было напряжено, и, когда его руки коснулись ее плеч, она тихонько ахнула.
Почувствовав, что ее тело отозвалось на его прикосновение, Пол сжал ее плечи сильнее, и в его руках почувствовалась жадность.
— Вы хорошо владеете собой, Вики.
Она ощутила, как висок обожгло горячее дыхание, и он придвинулся к ней — почти обнаженной.
