Вайолет Уинспир - Замок пилигрима
Тень дона Хуана выросла до потолка и заполнила полкухни… На этой убогой кухне он выглядел странно и неуместно в своем безукоризненном сером костюме. Ивейн привыкла видеть его на фоне шитых золотом портьер и темных красок благородной антикварной мебели комнат, в которых аромат роз смешивался с запахом его дорогих сигар.
Опекун как будто колебался, видимо, стараясь щадить чувства Ивейн… это было так необычно, что девушка вопросительно посмотрела на него.
— Она говорит, что в доме только одна спальня… она будет спать здесь, в кухне, в углу за очагом.
Ивейн посмотрела на него, и ее охватило чувство полной беспомощности. Дон Хуан тяжело опирался на трость, тоненькая жилка билась на виске. Она поняла, что у него болит нога, и ему больше негде лечь наконец и отдохнуть… кроме той, единственной во всем доме спальни! Девушка отвернулась, убеждая себя, что нечего быть такой щепетильной… но что он сказал хозяйке?
По кухне разнесся запах чечевичной похлебки и приправ, и старая карга разлила горячую жидкость по двум мискам. Ивейн села за стол, не смея поднять глаз на дона Хуана. У нее дрожали колени. Женский инстинкт подсказывал ей, что старуха ни за что не позволит им провести ночь в одной спальне, если не убедится, что они женаты!
Они вскарабкались по узкой каменной лестнице в спальню с низким потолком, пламя свечи, которую несла Ивейн, осветило известковые стены и блестящее покрывало.
Здесь стояли кровать, комод и стул — больше ничего. Комната была под самыми стропилами и сразу напомнила Ивейн ее маленькую холодную каморку в Санделл-Холл… только раньше ей не приходилось делить спальню с высоким смуглым мужчиной, в глазах которого горит дьявольский огонек!
Ивейн уловила этот огонек, когда дон Хуан перевел глаза с единственного деревянного стула на постель, и ей показалось, что тишина в комнате заполнена оглушительным биением ее сердца.
— Вы что-то разволновались, — негромко заметил он.
Ивейн посмотрела ему прямо в глаза и поняла, в чем причина ее волнения. В их глубине сейчас таилась та темная сатанинская усмешка, которая так всегда тревожила ее.
— Я всегда дрожу, если очень устаю. — Она отбросила волосы на спину. — Это… это не потому, что мы должны остаться здесь вдвоем на всю ночь — с моей стороны это было бы глупо.
— Не просто вдвоем — нам придется спать на одной кровати. — Он заломил бровь, насмешливо глядя на нее. — Конечно, я мог бы поиграть в мученика и просидеть до утра на стуле, но я убежден, что у вас слишком нежное сердце, чтобы позволить мне претерпеть такие жестокие мучения.
— Конечно, конечно. — Ивейн снова почувствовала слабость, ей захотелось просто бессильно опуститься на край страшно скрипучей кровати с деревянными набалдашниками на спинке. Она всеми способами старалась не смотреть на высокую фигуру дона Хуана, смуглое лицо которого при свете свечи было дьявольски привлекательным настолько, что Ивейн не могла шевельнуться. Она боялась даже подумать о том, что они должны провести несколько часов в одной комнате… в одной постели!
— Тогда я могу занять стул! — порывисто выпалила она.
— Nina. — Его голос был особенно тих и ласков. — Мне казалось, ты мне доверяешь?
— Да, очень… просто…
— Просто что, малышка?
— Я… я вовсе не малышка.
— Ах, вот в чем дело! Ты уже достаточно взрослая и стремишься сохранить свою невинность, а раз мы оказались здесь вдвоем, ночью, совсем одни, ты считаешь, что я потеряю голову и наброшусь на тебя с самыми злодейскими намерениями.
Из-за сковывающего страха перед ним до Ивейн только через минуту-другую дошло, что дон Хуан смеется.
— Я… я просто не привыкла к таким ситуациям, в отличие от вас, — вспыхнула она.
Излом его брови стал еще язвительнее.
— Ты уже не ребенок, так что я не могу тебя отшлепать за такую дерзость, — лениво протянул он. — Но у мужчины есть и другой способ унять раздражение девицы. Догадалась, о чем я?
Ивейн невольно посмотрела на его рот и отпрянула как можно дальше. Отблески свечи дрожали на ее голых руках и тонкой шее, отражались в перепуганных глазах, поблескивали в золотистых рыжих волосах. Мысль о том, что дон Хуан может поцеловать ее, поразила Ивейн. Внезапно на глазах у нее выступили слезы усталости и потрясения.
— Я… я не хочу с вами бороться, — сказала она прерывистым голосом.
— А что ты хочешь, nina? — Он оглядел Ивейн с ног до головы, заметил дрожь юного напряженного тела и едва сдерживаемые слезы. — Скорее всего, ты сама еще не знаешь этого, и сегодня я больше не буду тебя дразнить. Ты будешь спать в постели под одеялом, а я поверх одеяла. Поверь мне, даже меч, положенный между мужчиной и женщиной, не является большей преградой, чем невинность и страх. А ты просто олицетворение того и другого.
По губам его скользнула чуть заметная улыбка, но эта улыбка была доброй, и снова Ивейн содрогнулась от чувства, названия которому не находила. Только секунду назад она готова была вырваться отсюда и убежать, куда глаза глядят, а уже через мгновение этот человек заставил ее захотеть совершенно противоположного. Потому что Ивейн знала — если бы он улыбнулся ей и раскрыл объятия ей навстречу — она, не задумываясь, бросилась бы к нему и прижалась к его груди в поисках тепла и счастья.
Девушка вздрогнула… то ли от холода в комнате, то ли от своих мыслей, но дон Хуан сразу же это заметил и, прихрамывая и опираясь на палочку, обошел вокруг нее. Взяв ее руку, он ощутил, какая она холодная и влажная.
— Ноги у тебя так и не отогрелись? — спросил он.
Она кивнула:
— Нет, у меня ноги всегда холодные, а зимой раньше даже случались обморожения. Санделл-Холл такой большой, и там всегда было прохладно.
— И ты, наверное, жила в комнате без камина, да? — Он заставил ее сесть на край кровати. — Сними ботинки, я разотру тебе ноги, чтобы они согрелись.
Протестовать было бесполезно. Без туфель Ивейн вдруг почувствовала себя маленькой и беззащитной, и, когда он взял в руки ее ногу и принялся тереть, до тех пор, пока кожу не стало пощипывать, словно в ней появились сотни маленьких иголочек, девушка была одновременно и смущена и благодарна. Такое мог бы сделать отец для маленькой дочурки. Как странно было представить этого смуглого, загадочного человека в роли отца! Когда тепло его рук перетекло в ее ноги, Ивейн едва одолевала дремоту. Тогда дон Хуан положил ее ноги на постель, накрыл ее одеялом и подоткнул все углы, чтобы не дуло. Ивейн посмотрела на него слипающимися глазами.
— Теперь лучше? — спросил дон Хуан, его тень выгнулась на стене, когда он наклонился, чтобы убрать волосы у нее с лица.
