Лесс Смолл - Оглянись, дорогой!
— А там ты ходишь за мной по пятам и отрицательно качаешь головой, что бы я ни выбрала.
— Но ты умеешь сделать так, чтобы эти дурацкие тряпки отлично смотрелись на твоем теле.
Женщина улыбнулась:
— Если они хорошо смотрятся на мне, то это не тряпки! И он сказал:
— Да? — как будто узнал что-то новое.
— А почему ты держишься за мои груди? Боишься упасть с лавки? Прекрати!
— Мне это полезно. — Он дышал ей в шею сзади, а его руки плотно обхватили ее грудь. — Приятно, что их две. По одной для каждой ладони, чтобы руки не ссорились — каждая при деле.
Она посмотрела на мужа с укоризной:
— Ты опять трогаешь меня. Он потрясение посмотрел на нее и принялся объяснять:
— Нет, нет и нет! Я только поддерживаю их.
— Как благородно. — Она воткнула шпильку в волосы. — Я не могу ни о чем другом думать, кроме как о нем. — Она даже не произнесла имя Эндрю Парсонса.
Тут ее муж неожиданно предложил:
— Давай вернем его назад на плато и бросим там. Мы могли бы пристрелить какую-нибудь лошадь и навалить на его ногу.
— Но только не нашу лошадь!
— Ты, оказывается, жадина! Она пожевала губами, как будто что-то застряло в зубах, затем серьезно произнесла:
— Он же человек!
— Нет, действительно? Они помолчали.
Муж ласкал ее тело и шею. Она продолжала накручивать оставшиеся пряди. И вдруг сказала:
— Твои родители приезжают через три дня. Ее муж ухмыльнулся.
— Почему ты смеешься?
— Так, подумал, что они еще молоды. Мой отец старше меня всего на двадцать лет, а мама старше тебя только на двадцать один год. Они очень торопились пожениться. Я родился ровно через девять месяцев после их свадьбы!
— Если бы они не спешили, мы могли бы с тобой не встретиться.
Он посмотрел на ее отражение в зеркале, и они улыбнулись друг другу.
— Действительно!
Он продолжал сидеть, расставив ноги и обхватив ими бедра жены, и осторожно водил небритым подбородком по ее плечам.
Когда она наконец уложила все завитки на голове, он спросил:
— Готова?
— Для чего?
— Для меня!
— Перестань трогать мои волосы! Он усмехнулся и с упреком сказал:
— Да я их не трогаю! Твои волосы — это одна из твоих сексуальных приманок?
— Я выну шпильки.
— Я бы никогда не заметил их!
— Тебе нравится только мое тело!
— Мне нравишься ты, твое тело, твой запах, и как ты смеешься, и твоя змеиная улыбка, когда ты хочешь меня!
Она, словно негодуя, воскликнула:
— Я никогда не хотела тебя! Я только рабыня, используемая для секса. Мужчина засмеялся:
— А как ты обнимаешь, и корчишься, и обвиваешься, и задыхаешься? Напомнить?
— Потерпи. — И она с улыбкой облизнула губы, а ее глаза призывно сверкнули.
Двумя днями позднее Джоанн Мюррей подъехала на своей машине к дверям дома Киперов.
Она была огненно-рыжей. Это означало, что она независима: огненно-рыжие чрезвычайно независимы.
Рыжеголовые люди всегда вызывают повышенное внимание, и их поддразнивают. Но это только укрепляет их характер. Эти люди большие индивидуалисты и живут так, как они желают.
После того как Джоанн приветствовала миссис Кипер, она объявила хозяйке:
— Мама просто заставила меня поехать к вам, чтобы помочь избавиться от Эндрю Парсонса. Я устрою ему веселую жизнь. Мама благодарит вас. С вашей помощью она закончила книгу, и она счастлива. Она посылает вам ее на просмотр, а я сейчас распакуюсь и посмотрю, что могу сделать, чтобы избавить вас от этой пиявки, которую вы заполучили.
Миссис Кипер засмеялась в ответ:
— Здравствуй, Джоанн! Как поживает твоя милая мама?
— Она с большим пониманием отнеслась к тому, что вы пригласили меня заняться этим делом. Только пожалела, что слишком стара, чтобы разбираться с самовлюбленными молодыми людьми. Теперь она наблюдает за ними по телевидению, в мыльных операх.
— Твоя мама прелесть! Джоанн перешла к делу:
— Расскажите мне о вашем госте, что заставил вас послать сигнал «SOS» — в первый раз с тех пор, как мама познакомилась с вами в колледже. Она очень заинтересовалась.
Две женщины вошли в дом и направились в боковую комнату внизу, где уже был накрыт чайный стол: миссис Кипер распорядилась, чтобы он был готов к приезду Джоанн.
— О, чай! — обрадовалась младшая. — Я только вымою руки.
Джоанн отпила глоток, закрыла глаза, покачала головой и улыбнулась:
— Ах, чай превосходен… как всегда! Хотя миссис Кипер не готовила сама, чай у нее действительно всегда был отменный. Она умела подбирать слуг.
Итак, миссис Кипер попивала чай и улыбалась. Это было знаком одобрения для слуг, наблюдавших из-за дверей. Увидев, что хозяйка довольна, они вернулись назад на кухню вполне удовлетворенные собой.
— Спасибо. Чай просто чудо! — объявила Джоанн.
— У нас хорошие слуги, — кивнула миссис Кипер и перевела разговор в нужное русло:
— Что же мы будем делать с этим Эндрю Парсонсом?
— Не беспокойтесь! Я здесь, и я вас избавлю от него.
— Хорошо… — с сомнением протянула миссис Кипер. — Я думаю, что Парсонсу нужна скорее опека… Неудобно просто так выгнать его на улицу. Он очень одинок и неприкаян. Он нуждается в обществе, в приятном общении.
Джоанн задумалась:
— Я, признаться, собиралась устроить ему неприятное общение. В таком случае вы обратились не по адресу. Тут я отказник. — Джоанн вежливо улыбнулась, чтобы смягчить удар для миссис Кипер.
Хозяйка попробовала новое слово на вкус:
— От-каз-ник. Отказываться. Отметать. Отталкивать.
— Точно.
— Жаль. Мне придется поискать кого-нибудь еще. — Она жалобно посмотрела на свою гостью:
— Он прибыл к нам словно из прошлого века. Не могла бы ты, пока, ненадолго, взять шефство над мистером Парсонсом? Хоть как-то приобщить его к современности? Ему нужно осознать, что он находится на пороге двадцать первого века!
— Хорошо.
Миссис Кипер постаралась объяснить свою мысль:
— Эндрю вообразил себя первопроходцем, эдаким странником, одиноким путешественником, изучающим необжитые места. Он живет по законам прошлого века и ведет себя соответственно: никому не доверяет, никому не рад. Знаешь, это от одиночества… — Она немного помолчала, перед тем как продолжать:
— Эндрю Парсонс думает, что путешествия на лошади делают его героем, отличающимся от остальных. Он словно убегает от действительности, рассказывая о том, где он бывал. Как будто не понимает, что люди уже давно исследовали эту планету, высадились на Луну и теперь послали спутник к Марсу. Эндрю, сидя верхом на коне, пытается изображать из себя первого переселенца. Это от одиночества, — повторила она.
