Лесс Смолл - Оглянись, дорогой!
Бадди часто бывал голоден — Эндрю забывал дать ему корм. Когда человек об этом вспоминал, собака становилась нетерпелива, и человек выговаривал ей за невоспитанность. А ведь у Эндрю было достаточно собачьего корма. Просто он думал только о себе.
Человек и собака легли спать в эту ночь голодными. Особенно странным было то, что Эндрю терпел голод. Он мог спуститься вниз и найти что-нибудь на кухне. Но дьявольское упрямство взяло верх.
Следующим утром голодный Бадди выглядел удрученным. Пес молча поглядывал на хозяина.
Наконец человек сказал псу:
— Ты можешь уйти.
К удивлению Эндрю, пес встал и направился к двери, где и остановился, ожидая, когда ему откроют.
Эндрю вспыхнул, подошел к двери, распахнул ее… и пес вышел! Вот и все!
Такой исход изумил человека. Эндрю осторожно и плотно закрыл дверь. Теперь собака не могла вернуться обратно, не поскребшись о дверную панель. Эндрю улыбнулся — если пес поскребется, чтобы войти, на панели останутся отметины. О'кей. Он не будет спускаться вниз ко второму завтраку. Он только посмотрит, кто проверит дверь.
Бадди не вернулся к тому времени, когда Эндрю услышал звонок. И Эндрю стало ясно, что если он хочет поесть, то должен спуститься прямо сейчас.
Когда он открыл дверь столовой, то увидел в обеденном зале только нескольких людей, да и они не обратили на него никакого внимания.
Человеку, которого однажды пригласили выступить по телевидению с рассказами о его путешествиях, показалось очень странным такое поведение. Они игнорировали его, как если бы он был ординарен. Использование такого определения заставило Эндрю задуматься. Он бы презирал себя, если бы его считали «середнячком»! Он путешественник, исследователь!
Эндрю вошел в столовую, когда со стола уже убирали. Те, кто это делал, приветливо кивнули человеку, опоздавшему к завтраку. Они предложили подать ему оставшиеся в наличии блюда. Гость так проголодался, что не возражал. Для слуг он был обычным человеком, который проспал. Нет резона делать ему поблажку. Эндрю неторопливо съел то, что перед ним поставили.
Ему принесли свежий апельсиновый сок и подали кофе. Кто-то сказал:
— Ваша собака спустилась и поела, а затем попросилась на улицу. Мы решили, что вы не возражаете против того, чтобы она погуляла одна.
Эндрю холодно ответил:
— Мой пес привык странствовать. Кто-то другой добавил:
— Мы присматриваем за ним…
Эндрю опустил глаза в раздражении: как они могут присматривать за псом, который находится снаружи? А вдруг Бадди потеряется? Ладно, пес достаточно самостоятелен.
Эндрю чувствовал себя объевшимся, но это лучше, чем быть голодным. Он не говорил и не улыбался в ответ на реплики окружавших. Никто не спросил, как он себя чувствует. Он также никого ни о чем не спрашивал. Они всего лишь слуги, а он не собирался терпеть фамильярность с любой стороны.
Эндрю положил салфетку рядом с тарелкой и отодвинул стул, чтобы встать. Один из слуг спросил:
— Достаточно? У нас еще есть вкусный фруктовый кобблер.[1]
Эндрю холодно посмотрел на человека и грубо ответил:
— Нет!
— Хорошо. Тогда я убираю. Эндрю молча вышел. Вслед ему кто-то заметил:
— Держу пари, какая-нибудь дамочка посадила его в лужу!
Другой кивнул и добавил:
— Это просто самовлюбленный индюк.
С этого дня Эндрю был предоставлен сам себе. Он выбрал подходящую трость из коллекции Киперов в корзине у подножия лестницы и стал пользоваться ею.
Прислугу предупредили, что Эндрю Парсонс практически здоров. Взятая им трость была «театральным реквизитом» — чтобы пускать пыль в глаза окружающим. С ним не надо нянчиться, и это подчеркивалось. В госпитале персонал был до того с ним любезен, что он превратился в капризулю. В поместье Киперов он должен заботиться о себе сам.
Эндрю не игнорировали, с ним заговаривали. Но никто ему не помогал — никто не подавал ему блюда, не разрезал мясо, не приносил его вещи. Эндрю считал себя обиженным и ходил надутый, как избалованный ребенок.
В поместье Киперов он оказался на положении случайного гостя. Ему отвели отдельную комнату, Лу навещала его. Но он видел, что никто не воспринимает всерьез ни его ногу, ни его самого. Это было досадно.
Кстати, Эндрю никак не мог взять в толк, почему его сестра все еще здесь. Он уже вышел из госпиталя, и в ее присутствии нет необходимости! Почему же она торчит в доме? Хмм… Но до вопросов он не снизошел. В обеденном зале он ее не увидел. Может, уехала? Как странно… Не попрощавшись? Ладно, это его совсем не волнует. От Лу, в любом случае, никакой пользы. Хорошо, что она настояла, чтобы его семья оплатила больничные счета. И это было единственное полезное дело, которое она сделала. А ведь его лошадь убита. Никто об этом не вспоминал. Но придет время, и он напомнит о своей лошади.
Кстати, как там его верный пес?
Осторожно опираясь на трость, Эндрю вышел за порог и позвал собаку. Она не появилась. Где она? Посвистеть ей можно и на террасе. Нет, он туда не пойдет. Эндрю вернулся в дом.
Все как будто вымерли — вокруг ни души. Никого, чтобы развлечь его. Ну и местечко!
Глава 2
Вечером того же дня миссис Кипер сидела на широкой скамье, сделанной по специальному заказу, и, глядя в зеркало, накручивала волосы на бигуди, закрепляя их пластмассовыми шпильками. Она выглядела так, словно только что прилетела с какой-то отдаленной планеты.
Вошел ее муж и сел на скамью позади жены. Его ноги обхватывали ее бедра, а руки крепко обвились вокруг талии.
Он спросил:
— Что мы будем делать с Эндрю? Миссис Кипер шумно вздохнула, услышав это «мы», поскольку его вопрос фактически означал: что она собирается предпринять относительно Эндрю. Продолжая заниматься своими волосами, она ответила:
— Я уже пригласила свою племянницу Джоанн.
Это был типичный техасский ответ со значением «Я уже все обдумала».
— Джоанн приедет навестить нас и, думаю, сумеет повлиять на этого Эндрю.
Закрыв глаза, мистер Кипер нежно гладил руками грудь жены.
— Женщины меня страшат!
Она обернулась через плечо, взглянула на него надменно, полуприкрытыми глазами, и сказала:
— Ты пугаешься не без причины — увез меня в это пустынное место и даже теперь все еще думаешь, что я привыкла.
— У тебя это очень хорошо получилось.
— Ха!
Обидевшись, он напомнил ей:
— Я же даю тебе возможность побывать два раза в год в Сан-Антонио.
— А там ты ходишь за мной по пятам и отрицательно качаешь головой, что бы я ни выбрала.
— Но ты умеешь сделать так, чтобы эти дурацкие тряпки отлично смотрелись на твоем теле.
