Элизабет Харбисон - Мой милый фото… граф!
Ну, как раз это — единственное, чего ему не надо было опасаться.
— У Эммы ко мне нет никаких романтических чувств, — сказал Брайс и задумался на некоторое время, рассматривая, как качаются деревья за окном, потом заставил себя очнуться. — Ничего этого не нужно. Она и не узнает.
Джон, по-видимому, был с ним не согласен.
— Ты так уверен?
— Абсолютно. Так как же? Могу я на время, пока она здесь пробудет, воспользоваться твоим домом? Ты же все равно собираешься уезжать?
— Собираюсь, да.
— В таком случае, все будет замечательно. Мне надо идти, — Брайс облокотился о подоконник и выглянул из окна на улицу. Лужайка уходила далеко вперед к металлической изгороди, отгораживающей территорию дома от улицы. Хотя стоял теплый солнечный день, на Саут-Кенсингтон было пусто. Да и никогда здесь не было особенно многолюдно.
Сюда он Эмму точно не пригласит, даже если ему этого очень захочется. А дом Джона ему необходим на время ее приезда, ну просто на случай, если она вдруг захочет увидеть, как он живет.
— Ты же знаешь, я не стал бы тебя просить, если бы в этом не было острой необходимости.
— Знаю, знаю. — Джон молча смотрел на него некоторое. Время, потом улыбнулся. — Хорошо. Если ты настаиваешь на продолжении этой авантюры, я умываю руки. — Он вынул из кармана связку ключей, подбросил их, и они со звоном упали на стол. — Впрочем, может, это как раз то, что тебе нужно, чтобы повысить интерес к себе.
Брайс беспокойно посмотрел на него.
— Какой интерес?
Джон испытующе посмотрел на него.
— Который давно уже у всех пропал. Ты же у нас самый серьезный и скучный парень в округе. Вспомни, каким ты был раньше. Да, кстати, сколько тебе лет?
— Да ладно тебе, я не так плох.
— Нет? «Индепендент» совсем недавно написала о тебе как о стареющем холостяке.
— Ну, это уже старая шутка, — скривился Брайс. — Я думал, они способны на большее. Ради приличия могли быт придумать что-нибудь поинтереснее.
Ему вдруг стало неловко. Джон пожал плечами.
— Согласись, ты должен признать, что уже не являешься самым желанным и прекрасным парнем в мире. Может, хоть это чуточку прояснит для тебя некоторые вещи. А теперь о моем доме. Сара собирается в Венецию второго числа, я последую за ней на другой день. И тогда дом в твоем распоряжении.
— Превосходно.
Внезапно их разговор прервал осторожный стук в дверь. В комнату вошла горничная с серебряным подносом в руках, на котором белел квадратик письма. Она передала его Брайсу, который взял конверт и кивком отпустил служанку.
Брайс внимательно осмотрел письмо, и его охватило волнение. Он вскрыл конверт, прочел письмо и тут же почувствовал, как кровь прилила к лицу.
— О, Господи!
— Что там?
— У нас трудности. Письмо только что принесли из Шелдейл-хауса в Гернси, — Брайс передал письмо Джону.
— Господин граф, — прочел Джон вслух, — …собираюсь посетить Англию с пятого по двенадцатое июля… Если бы это было возможно, я хотела бы осмотреть Ваши сады во время моего пребывания в Англии… — Джон взглянул на Брайса широко открытыми глазами. — И что?
— Посмотри на подпись.
Джон взглянул.
— Эмма Лоуренс, — прочел он вслух и от изумления открыл рот. — Та самая?
Брайс кивнул.
— Она, должно быть, послала его в тот же день, как написала мне сюда в Лондон. — Он взял письмо из рук Джона и бросил в корзину. В последний раз они упоминали в письмах о садах так давно, он и не думал, что она может снова заинтересоваться ими.
— Так в чем проблема? — спросил Джон.
— Проблема в том, что если она будет находиться так близко от того места, где я вырос, то непременно узнает, кто я на самом деле.
— Ну, — промычал Джон, задумавшись, — ты, например, можешь убрать все свои портреты и фотографии.
— Ну да, — подхватил Брайс, — а еще предупредить всех моих знакомых не узнавать меня при встрече. Ради Бога…
— Ну, ты можешь не заходить сюда вместе с ней, пусть идет одна. Потом ты ее встретишь на выходе. Но я не могу допустить, чтобы она услышала или увидела что-нибудь, что натолкнет ее на вполне определенные подозрения! А я ничего не буду об этом знать! — Он явно волновался. — Нет, это невозможно!
Наступила долгая пауза.
— Так что же ты намерен предпринять? — наконец спросил Джон.
— Надо непременно ей ответить, — выдохнул Брайс, — это единственно правильное решение. Граф не распоряжается своим свободным временем.
— Ну, это пока ты ее не увидишь, — возразил Джон. — Она наверняка знает немного больше о «графе», чем ты предполагаешь. Она же узнала твой адрес.
— Сегодня это может сделать любой человек, — отозвался Брайс. — Это же не значит, что она как я выгляжу. Может, она думает, что я старый благородный джентльмен.
— Ну, допустим. А что будет, когда она приедет сюда? На минувшей неделе твое фото публиковали несколько раз в твоей же газете. Забыл?
Он этого не забыл.
— Но это же газета местного значения, — ответил он больше себе, чем Джону, — в Америке о ней и чего не знают. В любом случае я уверен, что она будет читать новости финансового мира во в своего пребывания здесь.
В это время из таможни аэропорта Хитроу вышла Эмма. Поскользнувшись на гладком линолеуме, она проехала на скользких туфлях до газетного киоска, чуть не врезавшись в продавца, рукой смахнула с прилавка газеты и журналы, и они рассыпались по полу.
— О, простите, — выдохнула она, наклоняясь, чтобы собрать все и положить на место. Взгляд случайно зацепился за крупные заголовки, гласившие о росте цен на телекоммуникации Паллизеров… Паллизер! Тот самый человек, который ей нужен. Она положила газеты на место и принялась рассматривать статьи.
— Хотите что-нибудь купить, мэм? — буквально налетел на нее киоскер.
— О, да, конечно. — Эмма принялась было рыться в сумочке, но вовремя вспомнила, что не успела обменять деньги. — Ой, извините, у меня нет наличных.
Под суровым взглядом продавца она протянула ему газету.
— Добро пожаловать в Англию, мисс Лоуренс, — пробурчала она себе под нос и зашагала прочь, пытаясь представить себе графа Паллизера.
Она не получила ответа на свое письмо до отъезда, поэтому немного нервничала. Эмма надеялась, что граф окажется добродушным пожилым человеком, который будет рад показать ей сады своего поместья. Однако постепенно его облик в ее воображении стал меняться, и граф начал представляться ей занятым, гордым человеком средних лет, дэнди, который выбросит ее письмо в корзину, как только получит, игнорируя ее американскую простоту и даже не соизволив прочесть, от кого письмо.
