Марта Шилдз - Верю тебе
— Что?
— Не догадываешься?
Через мгновение он снова сел на кровать, широко улыбаясь, как маленький мальчик.
Он взял ее левую руку и надел кольцо ей на палец.
— Это твое обручальное кольцо.
Улыбка у Эммы погасла, когда тяжелое кольцо выпускника Техасского университета скользнуло по ее пальцу. Сомнения, которые, казалось, ушли навсегда, вернулись снова. Это было кольцо, которое он подарил ей, когда ей было девятнадцать.
Кого же он любит? Эту Эмму или ту?
— Что случилось? — спросил Раф.
— Оно… такое большое.
— Я думал, что…
Нахмурившись, он протянул руку, чтобы взять кольцо назад.
Эмма сжала пальцы в кулак.
— Я никогда не носила его на руке, только в ночь нашей свадьбы. Мне просто надо привыкнуть.
Он покачал головой.
— Я куплю тебе настоящее.
— Я хочу оставить его у себя, Раф. Оно так долго было со мной!
— Хорошо.
Он улыбнулся, но глаза смотрели грустно. Наверное, это было эгоистично с ее стороны, но ей хотелось нового старта, хотелось доказательства того, что он любит ее такой, какая она сейчас, а не какой она была.
— Твой завтрак остынет. Она поднялась с постели.
— Я оденусь, и мы решим, что скажем Габи.
— Да? — Зажатый с двух сторон на диване, Габи вопросительно посмотрел сначала на Рафа, потом на мать.
Раф взглянул на Эмму. В итоге они договорились, что все скажут Габи после ужина и что новость он услышит от Эммы.
Эмма нервно улыбнулась Рафу и взяла руку сына в свои.
— Помнишь, что ты все время удивлялся тому, почему Джерри никогда тебя не навещает? Габи кивнул.
— Другие разведенные папы навещают своих детей.
Интересно, подумал Раф, скольких же разведенных пап видел Габи? Похоже, это уже скорее норма, чем исключение. Нет, у его сына такого не будет.
— Видишь ли, причина, по которой он никогда не приходит… — Эмма сделала глубокий вдох, — в том, что на самом деле он не твой отец.
Габи резко повернулся к ней.
— Нет?
— Нет. Понимаешь, много лет назад я…
— Раф — мой папа? — Габи обернулся к Рафу. — Раф, ты — мой папа?
Раф взглянул на Эмму и, увидев, что она кивнула, положил руку на худенькое плечо мальчика.
— Да, сын, я. Я всегда был твоим отцом. Лицо у Габи засияло, как рождественская елка.
— Я знал это! — Он тут же забрался Рафу на колени.
Раф почувствовал ком в горле и так сильно сжал тело сынишки, что тот ойкнул. Немного разжав руки, он увидел черные глаза, так похожие на его собственные.
— Я так рад, — простодушно сказал Габи.
— Я тоже, — сказал Раф. Эмма придвинулась поближе.
— Откуда ты знал? Мальчик пожал плечами.
— Да все говорят, что я очень на него похож. И потом, на той неделе, когда я устроил беспорядок, Буля сказала: «Вот подожди, придет папа».
Эмма закатила глаза.
— Вот и доверяй маме после этого.
— Жаль, что она не сделала этого раньше, — заметил Раф.
Эмма пропустила его слова мимо ушей. Она откинула прядь волос со лба Габи.
— Я жалею, что не сказала тебе раньше, Габи. Просто я…
Габи повернулся к Рафу.
— Значит, я могу называть тебя папой? Раф взъерошил волосы, которые только что пригладила Эмма.
— Запросто.
Габи наклонил голову набок.
— Мы что, разведенные?
Раф в смятении взглянул на Эмму, но она быстро нашлась:
— Мы с Рафом поженимся через несколько недель. Тогда твоя фамилия, как и моя, будет Джонсон, а не Локвуд.
— Мы никогда не разведемся, сын. Раф наклонился и в качестве подтверждения поцеловал жену.
Габи закрыл глаза руками.
— Фу, какие глупости!
Раф со смехом опрокинул сына на спину и пощекотал ему живот.
— Привыкай. Теперь таких глупостей будет много. — Он посадил Габи прямо и поцеловал его в щеку. — Я очень люблю твою маму и тебя тоже.
С блаженной улыбкой Габи закинул одну руку на шею отцу, а другой обнял за шею мать.
— Вот теперь мы — настоящая семья. Руки всех троих так переплелись, что Раф уже не смог бы сказать, где кто.
Он мечтал, чтобы так было вечно.
Глава 11
Когда они вышли из типографии, Эмма взяла Рафа под руку. Июльский воздух был жарким и влажным.
Раф с улыбкой взглянул на женщину и открыл пассажирскую дверцу.
— Садись. Надо заглянуть в «Коммерческий вестник».
Эмма застыла.
— В «Коммерческий вестник»? Зачем?
— Хочу дать объявление, что мне нужен коммерческий директор. Ты же ведь не…
— Не надо тратить денег больше, чем это необходимо. В конце концов, в типографии я через день. — Довольная тем, что он не собирался заходить к Джею Пэттену, Эмма забралась на сиденье грузовика и позволила Рафу закрыть дверь. Пока что я в состоянии справиться с нынешним объемом журнала. Когда объем увеличится, посмотрим, может, и наймем кого-нибудь.
— Договорились. — Раф завел двигатель и включил кондиционер на полную мощность. Потом притянул Эмму к себе.
— Что ты…
Он закрыл ей рот поцелуем.
Наконец он отстранился.
— Мы уже целых пять часов не занимались любовью.
Она с недоверчивой улыбкой покачала головой.
— Предлагаешь заняться этим здесь?
— Ты первая начала. — Раф прижал ее к себе. — Кроме того, здесь никого нет.
— Люди без конца входят и выходят. Что они подумают, если увидят трясущийся грузовик? Он слегка втянул губами кожу у нее на шее.
— Кого это касается?
Она откинула голову назад, но, когда его руки стали осторожно пробираться ей под блузку, отстранила его.
— Мне казалось, ты собирался заглянуть в «Коммерческий вестник».
Раф поднял голову, такой очаровательно взъерошенный, что она едва удержалась, чтобы не обнять его.
— Ты права. Действительно, о чем я думаю? Эмма пригладила ему волосы.
— Если вообще твои мозги еще способны о чем-то думать.
— Мои мозги любят тебя не меньше, чем… другая часть моего тела. — Он криво улыбнулся. — Которая проклинает их в данный момент.
— Давай-ка лучше поедем, пока твои мозги не проиграли в этом споре. — Она чмокнула его и попыталась отодвинуться на свое сиденье.
Сильная рука Рафа удержала ее.
— Ты куда?
— На свое место.
Он вытащил ремень безопасности.
— Твое место рядом со мной. Она позволила ему пристегнуть себя, прислонилась к нему и обняла рукой за плечи.
— Мы похожи на пару подростков.
— Кого это касается?
Он наклонился и поцеловал ее. Потом выпрямился и включил двигатель.
Через несколько минут они были уже у «Коммерческого вестника». У стойки, где принимали рекламные объявления, им пришлось встать в очередь. Они не простояли и пяти минут, как чей-то голос прогремел на весь вестибюль:
