Кэрри Томас - Вновь с тобой
Озадаченно хмурясь, Габби озиралась по сторонам.
— И давно ты здесь живешь?
— Почти шесть лет. Когда здание достроили, я сам выбрал себе квартиру. — Он распахнул дверь небольшой современно оборудованной кухни. — Хочешь чаю?
— Спасибо, с удовольствием.
Габби присела на край табурета, глядя, как Марк наливает воду в чайник. Сердце у нее заныло, когда она припомнила, с каким удовольствием когда-то они вместе занимались мелкими хозяйственными делами.
— Почему у тебя в квартире пусто? — полюбопытствовала она.
Марк выпрямился и, привалившись бедром к кухонному столу, скрестил руки на груди.
— Потому что я так захотел. Мне нравится.
— Совсем не похоже на твою старую квартиру.
— Так и было задумано. — Марк пожал плечами. — Когда я окончательно смирился с тем, что потерял тебя навсегда, я начал избавляться от всего, что могло напомнить о тебе. Одни вещи продал, другие отослал в благотворительные миссии, третьи попросту выбросил. И в конце концов в моей жизни не осталось ничего, что было бы связано с Габби Смолл.
— Как же ты меня, должно быть, ненавидел! — тихо проговорила она.
Марк покачал головой. За темными очками разобрать выражение его глаз было невозможно.
— То была не ненависть — боль. Впрочем, все эти старания оказались на редкость целительны. К тому времени, когда я окончательно расправился с памятью о тебе, я уже не чувствовал ничего, кроме пустоты. Именно этого я и добивался. Я дал понять всем заинтересованным лицам, что не желаю больше слышать твоего имени, и приложил все усилия, чтобы навсегда вычеркнуть тебя из своей жизни. Долгие годы мне это удавалось, а потом… потом я купил «Стоунс», снова свиделся с твоими родными и наконец познакомился с Люси. — Марк снял очки и теперь говорил, не сводя глаз с Габби. — Едва я ступил на порог «Блу Пайнс», где повсюду висят твои фотографии, где только и говорят что о тебе… в этот миг мое заледеневшее сердце начало понемногу оттаивать. И все чувства к тебе, которые я, казалось, выкорчевал с корнем, вспыхнули с новой силой и овладели мной, как ни старался я их подавить.
Сердце Габби бешено застучало.
— А я вот так и не сумела забыть тебя, — севшим от волнения голосом призналась она. — Потому что была Люси и некуда было деться от ее глаз, так похожих на твои… — Габби осеклась, с ужасом осознав, что вот-вот разрыдается.
Марк на миг словно оцепенел, потом вдруг решительно шагнул к Габби и заключил ее в объятия — так бережно, словно она была сделана из хрупкого фарфора.
— Как ты думаешь, Отто не станет возражать, если я тебя немножко приласкаю?
— Да плевать я хотела на Отто! — с отчаянием выкрикнула Габби.
И Марк принялся целовать ее с той неистребимой нежностью, которая всегда жила в нем даже в минуты самой неистовой страсти. Габби зажмурилась, задышала прерывисто и часто, слезы мгновенно просохли на ее запылавших щеках. Губы ее приоткрылись, и, когда язык Марка нежно и властно проник во влажную глубину ее рта, Габби затрепетала всем телом и тихо вскрикнула, теснее прильнув к Марку. В один миг его нежность превратилась в страсть, в огонь, которому оба не могли, да и не желали противостоять.
Неожиданно Марк отстранился, почти оттолкнул Габби. Глаза его пылали изумрудным, хищным и первобытным пламенем.
— Слушай, Габби, — пробормотал он, — я совсем не за этим привез тебя сюда… но я так хочу тебя, что сейчас сойду с ума!
— И я тоже хочу тебя. Что же нам теперь делать?
Вместо ответа Марк осыпал ее неистовыми поцелуями. Габби отвечала ему с такой страстью, что он, не колеблясь ни секунды, подхватил ее на руки и понес в спальню. Ногой распахнув дверь, Марк опустил Габби на кровать и принялся лихорадочно срывать с нее одежду.
— Если ты передумала, скажи об этом сейчас! — задыхаясь, потребовал он. — Потом будет поздно!
Габби торопливо замотала головой, но все же остановила его нетерпеливые руки, желая насладиться каждым мгновением долгожданной близости, окончательно убедиться, что это не сон, что сбылась ее казавшаяся несбыточной мечта. С улыбкой глядя в затуманенные страстью глаза Марка, Габби расстегнула на нем рубашку, затем кончиком языка провела по его широкой мускулистой груди, постепенно спускаясь все ниже.
Марк застонал, точно от нестерпимой боли, и почти грубо опрокинул Габби на кровать. Затем, склонившись над ней, проворно избавился от остатков одежды и, не сводя с Габби алчно пылающих глаз, медленно опустился на нее, накрыв своим сильным горячим телом. С губ Габби сорвался тихий сладостный вздох. Марк целовал ее с жадностью дикаря, и она ласкала его крепкие мускулистые плечи, каждым движением, каждым своим стоном словно призывая его перейти к более решительным действиям. Откликаясь на этот безмолвный и страстный призыв, Марк целовал ее груди, набухшие твердые соски, затем рука его скользнула между бедер, где за шелковистыми волосками таилось изнемогшее лоно. Габби вскрикнула, и дрожь наслаждения пронзила ее тело.
Она была уже вне себя от сладкого нетерпения, когда Марк раздвинул ее бедра и одним сильным, властным движением овладел ею. Габби застонала, упиваясь волшебством того, что свершалось наконец наяву, а не в мучительных снах, от которых она просыпалась в слезах. На мгновение Марк замер, неистово и жадно целуя Габби, затем начал двигаться, вначале медленно, затем все сильнее, стремительнее, и этот властный ритм подхватил ее, увлек в пронзительные высоты блаженства. Наслаждение было обоюдным и таким острым, что, когда все закончилось, оба плакали и смеялись одновременно, сжимая друг друга в объятиях.
— О Боже! — выдохнул Марк, обессиленно приникая к Габби всем разгоряченным телом.
Она лишь застонала в ответ, не в силах вымолвить ни слова. Подняв голову, Марк взглянул на ее пылающее лицо.
— Габби… тебе хорошо?
— Угадай… — почти беззвучно выдохнула она.
Он тихо засмеялся, едва касаясь губами ее влажных приоткрытых губ.
— Хочешь верь, хочешь не верь, но я привез тебя сюда только для того, чтобы напоить чаем.
Габби, не сдержавшись, прыснула.
— Кстати, чая я так и не дождалась…
— Принести?
— Н-нет. Пожалуй, нет. Ох… Марк, — спохватилась Габби, — а как ты себя чувствуешь? Голова не болит?
— Да если бы и болела — плевать! Все прочее просто великолепно. — Марк лег на спину и прижал к своему плечу голову Габби. — Знаешь, я уж думал, что этого больше никогда не случится.
— А мне часто снилось, что мы снова вместе… и всякий раз я просыпалась в слезах.
Марк застонал, уткнувшись лицом в ее волосы.
— Сколько времени потрачено впустую! Сколько лет мы провели врозь! Господи, Габби, и почему только в тот проклятый день ты не бросила мне все эти обвинения в лицо?
